Персональный сайт Натальи Чистяковой — Натальи Ярославовой
Natalia Chistiakova—Natalia Yaroslavova’s Personal Website

Финансовые «войны»: станет ли Россия полигоном для финансовых спекуляций с запасами нефти?

    • Презентация статьи «Станет ли Россия полигоном для финансовых …» Н.Чистяковой
    • Наталья Чистякова к.т.н. : «Финансовые «войны»: станет ли Россия полигоном для финансовых спекуляций с запасами нефти?» стр. 3
    • стр. 10 «Финансовые «войны»: станет ли Россия полигоном для финансовых спекуляций с запасами нефти?» (А3)
    • стр. 11«Финансовые «войны»: станет ли Россия полигоном для финансовых спекуляций с запасами нефти?»(А3)
    • Разворот газеты стр.10 и 11. Рубрика «Точка Зрения». Статья Н.Чистяковой «Финансовые «войны»...»
    • стр. 12 «Финансовые «войны»: станет ли Россия полигоном для финансовых спекуляций с запасами нефти?» (А3)

© Н. Б. Чистякова — Ярославова, к.т.н.

Опубликовано в Тюменском областном экономическом еженедельнике «Сибирский посад» № 41 от 17—24 октября 2000 г.

«Наташа, ты даже не представляешь, как скоро ты перестанешь рассуждать о рентабельных или нерентабельных Запасах. Вопрос будет стоять иначе: Запасы есть или их нет.'» последние слова моего отца Бориса Ярославова, к. г-м.н.

Уходим ли мы в стратегию

«Да». Я хотела услышать «Да». Да, мы равноправные игроки на мировом финансовом рынке! Надеялась, что научная и финансовая элита России так же, как и элита Японии, обратится к своему правительству с посланием в стиле: «Вызов 2001 года» (НГ №4 1999 год). Но пока публично и гласно о своем уходе в стратегию объявил только Лев Черный. От темы ушли.

Мы играем или нас играют? Мы самостоятельные игроки или ведомые? Мы, в конце концов, игроки или «раздавленные фишки» в лексике саентологов?

«Вакуум» по проблеме заполнил Михаил Делягин — директор института проблем глобализации: «Вопрос устойчивости мировой экономики — это вопрос устойчивости финансовой системы США». Финансовая система России не звучит в этой версии и как бы существенно ни на что не влияет.

Думаю, что это уже не так. Устойчивость мировой экономики сегодня во многом определяется ценами на «черное золото» и стабильностью поставок нефти на мировой рынок. Утрируя величие США, и ограничивая веер факторов, определяющих мировые цены на нефть, главным образом, квотами по поставкам нефти, мы в какой-то степени перестали обладать даром видеть «большое на расстоянии».

«Арифметика пробивается на рынок через три месяца»: так сказал однажды один из ведущих в мире специалистов в области прогнозирования изменения мировых цен на нефть. «Арифметика», в данном случае, — это те один или два дополнительных миллиона баррелей в день, которые в последнее время не сходят с уст. «ОПЕК призывает увеличить поставки нефти на 500 тысяч баррелей в день…», «Страны — не члены ОПЕК — решили придерживаться следующей тактики…», «Россия в Вене будет всего лишь статистом… ». Часто эти информационные блоки напоминают мне репортажи некоторых журналистов провинциальных газет с бюджетных слушаний. После многочасовых прений и глубокого анализа причин снижения бюджетных поступлений уже много лет они с необъяснимым упорством выхватывают из всего сказанного лишь величину бюджетного дефицита, зарплату чиновников и расходы на содержание депутатов.

Итак, он сказал «арифметика пробивается на рынок через три месяца». Все поняли, и все стали заниматься арифметикой. Арифметика: это просто, это как бюджетный дефицит, — одна цифра.

Но он сказал ещё две важные вещи:

Первое: «Цена на нефть восстанавливается до прежнего уровня после каждого падения и затем падает вновь». Повторю: Падает вновь…

Второе: «Больше десяти лет назад, в преддверии периода высоких цен на нефть, скачкообразно резкий рост этих цен был предопределен всего лишь одной фразой: «Мы играем?!».

Это был 1998 год, июль. И он сказал вновь: «Я спрашиваю Вас: «Мы играем?!»

Предмет дискуссии. Играли ли Мы? Или кто-то «играл нас и без нас»? Я больше склоняюсь к тому, что те, кто обладал и обладает рычагами управления мировыми ценами на нефть, пытались контролировать игру полностью, но вмешался Хаос.

В одном из своих интервью Билл Гейтс перефразируя одну известную метафору из теории хаоса, выразился следующим образом: «Какая-то бабочка взмахнула крылом — и принесла мне удачу». Согласно теории хаоса, самое небольшое изменение в сложной системе может привести к непредсказуемым и широкомасштабным сдвигам, — например, если в каком-нибудь Непале бабочка взмахнет крылом, это может привести к радикальным изменениям где-нибудь в Северной Каролине.

Буквально через месяц после фразы «Мы играем?!», в «какой-нибудь» России «взмахнула крылом бабочка». И обвальное падение курса рубля, дестабилизировавшее финансовую систему России, «пробило» мировой рынок нефтяных цен. Тогда на рынок пробилась не «контролируемая арифметика». Тогда на рынок пробилась дестабилизация финансовых систем в странах экспортерах нефти: прежде всего, в России, а также в Венесуэле и Мексике. И лишь годом позже, когда евро «повели» за рублем (тут, с моей точки зрения, Европа поступила опрометчиво, обозначив себя как крупного финансового игрока и войдя в зону жесткой игры) и возникло естественное для периода инфляции желание спасать капиталы посредством вложения в нефть и в нефтепродукты, на рынок также пробился и рост спроса, спровоцированный повышением нефтяных цен.

Можно предположить, что трепетание бабочки, знакомой, возможно, и с воззрениями Рона Хаббарда по теории хаоса, было запрограммировано, но элемент хаоса все-таки присутствовал в том, что конкретная и вовремя затрепетавшая «бабочка» была допущена к сложной системе (балансировавшей в тот момент между устойчивостью и неустойчивостью) и имела возможность вносить в неё изменения.

Итак «взмах крыла бабочки» принес удачу России, наполнив её золотовалютные резервы. Хотя жертвы и с нашей стороны в этих «военных» действиях были.

Мы поймали удачу. Но быть «охотниками за удачей» — это не «жизненное кредо» России. Стратегия России: «Своевременно допускать трепещущих бабочек к сложным системам».

Осознав, постфактум, что падение курса рубля повлекло рост цен на нефть, многие сейчас весьма огорчены нежеланием рубля «опускаться» дальше. Для того же, чтобы повторить принесший нам удачу «финансовый финт», потребуется сначала пройти через пагубное для нашей экспортной экономики укрепление курса рубля. Да и «повторенная шутка — уже не шутка». Теперь МВФ будет тщательно следить за «монетаристскими изысками» наших экономистов.

Что же ждет Россию впереди? Вновь «хорошо лягут карты», вновь будем «ловить удачу» или мы все-таки «уходим в стратегию».

Одного желания в любом деле мало. Одного желания «уйти в стратегию» мало вдвойне. Мы должны объективно оценить: имеем ли мы допуск к сложным системам, знаем ли те параметры, которые надо изменять, и способны ли оценивать хотя бы «порядок цифр» тех возможных широкомасштабных сдвигов, которые произойдут в результате вторжения в сложные системы.

СРП на Самотлоре — для рентабельной добычи в Ираке?

Мир в ожидании. Все ощущают, что мировой рынок нефти должен рано или поздно «разродиться» падением цен, хотя ценовой максимум ещё может быть впереди. Помните Артура Хейли: митинги и демонстрации в развитых странах, — в том числе есть эффективный способ «пиарить» нужную идею. Митинги в США. Американцы вдруг опечалены судьбою рядовых граждан Ирака, не имеющих средств на приобретение лекарств по причине продолжительного эмбарго на поставку нефти . Забастовки во Франции с требованиями о снижении цен на нефть. Их «низы» уже не хотят, а их «верхи» могут и могут много. Поэтому снижение цен будет. Вопрос, когда это произойдет, и в какой роли будем в это время мы: в роли Игроков или в роли «скачущих мячиков». Будут ли это финансовые игры или это будут финансовые «войны» с реальными человеческими жертвами, с реальной смертью тех, кто не перенес личных финансовых крахов и полной нищеты.

Когда это произойдет? Это произойдет тогда, когда основные Игроки на мировом рынке нефти обеспечат себе гарантии долгосрочных поставок нефти на условиях, позволяющих осуществлять её рентабельный сбыт при максимально низких мировых ценах. Если мировая цена на нефть вновь, при худшем раскладе, снизится до 12 долларов за баррель, то эти долгосрочные гарантии должны обеспечивать поставку нефти по ценам, близким к себестоимости. Себестоимость добычи нефти в арабских странах ниже, но они не склонны брать на себя долгосрочные обязательства и способны диктовать свои условия при усилении их влияния на мировой рынок нефти. В России в себестоимости нефти есть некоторые составляющие, например, заработная плата, которые позволяют сдерживать её рост за счет жесткой эксплуатации труда. Однако этого «запаса прочности» недостаточно. Соглашения о разделе продукции позволяют варьировать «реальной себестоимостью» нефти в более широком диапазоне, в зависимости от условий поставки оборудования. Известно, что наиболее крупные кредиты, которые планируются под реализацию Соглашений о разделе продукции, будут предоставляться в виде оборудования. Производителем этого оборудования станет, преимущественно, страна кредитующего банка. Возврат кредита обеспечивается компенсационной нефтью, поэтому важным параметром в договоре об условиях поставки оборудования и возврате кредита будет зафиксированное на дату заключения договора соотношение рубля и доллара. Если бы это соглашение о выделении кредита заключала я (и я представляла вторую сторону), то, безусловно, сделала бы это при «слабом рубле» с той целью, чтобы после укрепления рубля задолженность перед кредитором в долларовом выражении существенно выросла. Я думаю, что у тех, кто заключает соглашение в действительности, логика должна быть такой же. Поскольку кредит будет возвращаться в виде нефти, то следствием укрепления рубля станет рост расчётных объемов той нефти, которую мы должны поставить в порядке компенсации кредита. Это в принципе эквивалентно значительному «удешевлению» стоимости нефти в долларовом выражении. Проще, за ту долларовую и рублевую стоимость оборудования, которая существует сейчас, нам придется отдать гораздо больше нефти, после укрепления курса рубля.

Как видим, в рамках Соглашений о разделе продукции и будут обеспечены те долгосрочные гарантии о поставках нефти по низким ценам, которые необходимы основным Игрокам на мировом рынке. Россия в данном случае всего лишь участник игры. Это не её игра! И, я убеждена, не её выгода. Только один аргумент: при росте мировых цен объем добычи нефти в Тюменской области возрос, примерно, со 170 млн. тонн, в 1998 году до 200 млн. тонн. (Ожидаемые объемы, данные архивов nefte.ru) в этом году. Это происходит безо всяких глобальных кредитов и на российском оборудовании. Дополнительную добычу мы готовы сделать и сами. На прирост же новых запасов кредиты не ориентированы . Эту главную задачу нам придется решать самостоятельно.

Основные кредиты, которые обсуждаются в контексте Соглашений о разделе продукции — это кредиты Эксим-банка. В моём распоряжении имеется доклад Дэвида Р.Слэйда «Финансирование Эксим-банком нефтегазовых проектов в странах СНГ», сделанный им в Вене, 22—23 февраля 1995 года на ежегодной Конференции Института Адама Смита «Маркетизация бывшего Советского Союза — финансирование нефтегазового сектора». Вся информация, которая публикуется сейчас по кредитам Эксим-банка соответствует той стратегической линии, которая была обозначена в 1995 году в Вене. В соответствии с Рамочным соглашением по нефти и газу (РСНГ) безусловным условием финансирования является, прежде всего, приобретение товаров и услуг в США. Заемщик должен быть членом российского нефтегазового комплекса. Второе — «сделка должна быть проектом восстановления. Это исключает освоение новых месторождений и геологоразведочные проекты».

Одной из главных причин задержки заключения соглашения с американской стороны на тот период назывались сложности в оценке покупателей продукции на условиях РСНГ. «Покупатель продукции — это важнейшая сторона, которая соглашается покупать нефть у какого-либо проекта на долгосрочной основе и выручку перечислять на оффшорный условный счет, на эту роль претендуют многие» (я цитирую выдержки из доклада. Возможно, имеют место некоторые неудачные нюансы перевода).

«Второй и последний основной барьер для окончательного заключения сделок по РСНГ относится к российской стороне и конкретно к правительственным разрешениям, которые необходимы для заключения сделок. Первая категория разрешений — это требование к удовлетворительному страхованию экспорта и доступ к трубопроводу (прим-е: такие гарантии даны). Вторая категория относится к налогам, конкретнее, к известному налогу на экспорт, импорт и НДС (прим-е: в июле 2000 года, второй частью Налогового кодекса введены необходимые особенности взимания НДС по соглашениям о разделе продукции). И последний тип разрешений — освобождение от обязательной конвертации твердой валюты. В рамках соглашения всегда предусматривалось, что выручка от экспортных продаж будет перечисляться на оффшорный условный счет и что долги будут выплачиваться напрямую со счета до того, как доллары конвертируются в рубли». Озвучиваемые последние месяцы требования МВФ очень заметно коррелируются с этим требованием и тоже касаются отказа от обязательной конвертации долларов.

Я не могу читать этот материал иначе, как документ, свидетельствующий о том, что идет длительная подготовка, гарантирующая стране банка кредитора долгосрочные поставки нефти на условиях, удовлетворяющих основного кредитора. История России знает аналогичные соглашения. Текущая ситуация такова. В декабре 1999 года заключено Соглашение о разделе продукции по Самотлору. По другим месторождениям, судя по информации СМИ, переговорный процесс не закончен.

Ещё месяц назад я могла сказать: по всем признакам, близится завершение процесса, хотя имели место некоторые задержки, связанные с тем, что закон «О соглашениях о разделе продукции» пришел в определенное противоречие с Налоговым кодексом. Возможно, это был всего лишь повод: и кто-то читающий и вдумчивый «взял паузу» для того, чтобы осмыслить происходящее. По соглашениям о разделе продукции последние два года было очень много хорошей аналитики, в том числе подготовленной авторами с государственным мышлением, искренне защищающими государственные интересы. Я очень рада, если такую аналитику теперь начали читать.

В любом случае, пока не будут заключены все соглашения по поставке оборудования под Соглашения о разделе продукции на Самотлорском месторождении, на Уватской группе месторождений и пр., мировую цену на нефть «вниз сыграть» не должны. Последние три недели, как я уже сказала, появились новые входные данные, свидетельствующие, по моему мнению, о весьма успешных попытках «затягивания» периода высоких цен на нефть. Позитивно на это «затягивание» может повлиять увеличение квоты по месторождениям, разрабатываемым на условиях СРП, свыше 30 % и заявление о подготовке нового пакета по СРП с некоторыми изменениями концепции, сделанное после совещания по СРП на Сахалине.

Какие ещё ориентиры по времени в этой ценовой игре можно определить? Выборы Президента США. Снижение цен на нефть, вероятно, будет его первым президентским триумфом. Дата принятия Земельного кодекса в России а, следовательно, и дата старта в заключении сделок о земле на площадях залегания полезных ископаемых. Так же, как и приватизацию, это «выгодно» сделать ещё при слабом рубле, т.е. в период высокого курса доллара (курс доллара и цена на нефть взаимовлияющие величины). У РАО ЕЭС России, мне представляется, несколько другой вектор интересов. Оно не заинтересовано сейчас в снижении мировых цен на энергоресурсы. Здесь возможно противодействие стратегии МВФ. В конечном счете, всё произойдет тогда, когда все заинтересованные стороны договорятся или кто-то выиграет.

С нашей стороны с динамикой цен, которую будут играть основные Игроки, должны будут согласиться участники обсуждаемой кредитной линии. Я не буду называть их поименно. Ясно одно: при активно дискутируемых в СМИ конфликтах между этими участниками стратегия по мировым ценам на нефть у них будет общая.

Что же произойдет, когда нефть «сыграют вниз»? Во-первых, для того, чтобы её хорошо «сыграть вниз» надо открыть Ирак. Во-вторых, после этого в Ираке и других странах, работающих в том числе, и по СРП (за основу российского СРП взята индонезийская модель), добывать нефть станет намного рентабельнее.

Что произойдет? После заключения СРП и «обвала мировых цен на нефть» рентабельнее будет добывать нефть в Ираке.

Итак! Кредиты Эксим-банка не ориентированы на геологоразведочные работы и не приведут к приросту запасов. Долгосрочными соглашениями, фактически, будут обременены держатели лицензий по месторождениям с разведанными и находящимися в стадии разработки запасами. Движение цены на нефть «вниз» не гарантирует исполнение обязательств перед кредиторами. А закон «О недрах» в этом случае предполагает смену держателя лицензии…

Но все может изменить «взмах крыла бабочки»! Чем вам не правится «бабочка» в виде решения Стокгольмского суда по 65 ведомственной инструкции, последствия которого могут коснуться также лицензий на разработку нефтяных и газовых месторождений?

Не исключено и то, что кто-то, допущенный к сложным системам, поймет: СРП — это схема работы для слаборазвитых стран, в том числе не имеющих собственных инвестиционных ресурсов, а в России эти ресурсы есть!

Инвестиции и нулевой вариант

Нулевой вариант — это не обнуление памяти.

Согласна с тем, что, когда на одной чаше весов — кровь от нового передела собственности, а на другой — утрата шанса возврата неправомерно приобретенной собственности (отказ от передела, т.е. нулевой вариант), необходимо выбирать нулевой вариант. Так поступили все разумные страны. Но нулевой вариант, это не обнуление памяти. Это не значит, что надо забыть все что было, и какими способами все это достигалось. Это не значит, что второй раз надо поверить тому, чему совсем не надо было верить все эти десять лет. Это не значит, что, осудив «закон захвата», надо вновь возвести политику захвата в ранг «неписаного закона». Нулевой вариант — это не работа с чистого листа.

Об инвестиционной составляющей в структуре тарифов я узнала в 1991 году, в тот период, когда цены на услуги предприятий-монополистов регулировались, и мне как начальнику отдела анализа товарных рынков Тюменского территориального антимонопольного управления пришлось участвовать в работе региональной энергетической комиссии. Для разъяснения того, почему 20 % себестоимости не подтверждены реальными затратами, нам представили некоторый служебный документ, согласно которому все предприятия, находящиеся в ведении Минтопэнерго должны перечислять эту инвестиционную составляющую в размере 20 % себестоимости в некий инвестиционный фонд. Ресурсы были огромными. Поэтому гарантировалось, что обновление фондов будет впечатляющим.

Сейчас это «впечатляющее обновление» почему-то называют грядущим «пиком выбытия основных фондов». Дискутируя недавно с одним из своих коллег по поводу инвестиционной составляющей, я услышала от него: «Значит Зюганов прав, тащат…?» На что я ответила: это вообще то изобретение «развитого социализма». А первые документы по СРП, с которыми я работала несколько лет назад, сопровождались аналитическими материалами Сергея Глазьева, избранного в Думу тоже от коммунистов. Приведу в этом контексте следующую цитату (информация polit.ru от 31.08.2000 «Правительство обсуждает вопросы СРП): "Как говорят, однажды Греф в порыве эмоций бросил фразу: «Сажать надо тех, кто придумал СРП» (достоверность высказывания официально не подтверждена).

Мне нравятся многие работы Сергея Глазьева, я так же, понимаю и принимаю все, что сейчас делает Герман Греф. Это очень сильные аналитики и экономисты. Поэтому противоречие в чем-то другом. Я полагаю, как всегда, в приоритете различных схем получения доходов. Как показали последние десять лет, основные споры, представлявшиеся как борьба за политические принципы, в действительности были спорами в экономической плоскости, спорами о сохранении тех доходных источников, из которых привыкли и умеют получать доходы различные влиятельные политические кланы. Коммунисты умели зарабатывать деньги на изоляции СССР от внешнего мира, их любимым детищем являются и монополии. Есть группы бизнесменов, «жизненный конёк» которых, делать деньги на ценовой разнице, поэтому их «политическое кредо» бороться за регулирование цен. Кто-то любит квоты и обязательные поставки, потому что он хорошо понял экономику этого процесса. Экономические «гении» новой волны предпочитают взаимозачеты, хотя добывание денег на неэквивалентном обмене имеет очень древние корни. Некоторые представители демократического клана оказались весьма негибкими и долго не могли отказаться от монетаризма, способствовавшего какое-то время успешным финансовым спекуляциям. И лишь, насладившись прелестями слабого рубля и эффективного экспорта, они, наконец, то поняли, что демократия и монетаризм — это не тождественные понятия. Взяв под кадровый контроль некоторые естественные монополии, традиционно чтимые коммунистами, демократы разрушили ранее существовавшую условную грань: реальный сектор — коммунисты: финансовый сектор — демократы. Смешались доходные источники, и у всех политических сил вдруг появились векторы общих интересов. Обращает внимание, что экономические принципы различных политических сил стали тоже весьма схожими.

Верю, что сейчас идет более принципиальный спор, и приоритетом является благо страны, но в любом случае это спор о том, каким экономическим схемам отдать приоритет.

Нулевой вариант! Я не задаюсь вопросом, где впечатляющее обновление фондов, и тем более, какая из политических сил должна нести за это ответственность. Я лишь не хочу слышать рассказы о приближающемся коллапсе на фоне обветшалой проводки, порыва трубопровода или бездействующей скважины. Меня трудно убедить, что это следствие отсутствия инвестиционных ресурсов. Специалисты не могут поверить в это. Верит население. Верят начальники, рядом с которыми нет специалистов. Надеюсь, что их становится все меньше и меньше.

Трудно убедить читающих, а Россия, помните, «самая читающая стана в мире». При существующем «перепроизводстве» юристов, а также все возрастающей численности рядовых пользователей правовых систем, каждый из них может прочитать в Указе Президента РФ от 28.04.1997 № 426 «Об основных положениях структурной реформы в сферах естественных монополий», например, нижеследующее: «Во многом снижение эффективности инвестиционного процесса является результатом действующего порядка финансирования электроэнергетики, предусматривающего формирование финансовых источников за счет включения инвестиционной составляющей в тарифы на электрическую и тепловую энергию. Возможность получения значительных инвестиционных ресурсов за счет их «принудительного» включения в тарифы для конечных потребителей освобождает акционерные общества электроэнергетики от необходимости поиска потенциальных инвесторов …»

Мы не спрашиваем: «где?», но мы должны знать в чью «инвестиционную казну» даже самое «на ладан дышащее предприятие» и самый нищий гражданин ежемесячно продолжают носить свой маленький инвестиционный вклад, и какой ещё «пик выбытия» мы оплачиваем подобным образом.

Инвестиционная составляющая в тарифе — это общие инвестиционные ресурсы ТЭКа. Целевые инвестиционные ресурсы для прироста запасов — это отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы. В Тюменской области семьдесят процентов этих отчислений остается в распоряжении Ханты-Мансийского округа на условиях прироста запасов в объеме 250 млн. тонн в год ( Соглашение между администрацией Ханты-Мансийского автономного округа, Роскомнедрами, Минтопэнерго… от 07.05.1996 г.). Объемы добычи нефти в округе в последние два года колеблются около цифры 200 млн. тонн. Как видим, прирост запасов должен быть больше объемов нефти, извлекаемых их недр. Этого нет. Вероятно, изменились условия, на которых заключалось соглашение, но соответствующего юридического отклика в действующем документе это не нашло. Там всё те же 200—250 млн. тонн в год!

В законе «О бюджете Ханты-Мансийского автономного округа на 2000 год» (№73-оз от 09.11.1999) доходы территориального фонда воспроизводства минерально-сырьевой базы составляют 6.105.000 тыс. руб.

Это тот же порядок цифр бюджетных поступлений, что и в федеральном бюджете. Почти половина средств Фонда воспроизводства возвращается добывающим предприятиям для реализации территориальной программы геологического изучения недр. При этом концентрация интереса на распределенном фонде недр несколько удивляет.

Не секрет, что сферой основного интереса потенциальных инвесторов являются данные о выработке запасов. Инвесторы, действительно, не желают рисковать, даже если речь идет о весьма выгодных для них условиях СРП. Могу предположить, что и им так же, как и мне, довелось пообщаться с непосредственными тружениками промыслов, средними менеджерами сервисных и других небольших компаний, обслуживающих процесс нефтедобычи. На вопрос: «Почему вы все время говорите о дополнительной добыче? У вас что, уже достигнут проектный коэффициент нефтеотдачи на текущий период?» Они отвечают мне: «А кто из тех, наверху, кто принимает решения, знает про проектный коэффициент нефтеотдачи?». Приношу извинения тем, кто наверху и знает про проектный коэффициент нефтеотдачи. Это «глас народа», такая вот обратная связь. «У нас тут свои «ноу-хау» — парируют они мне. Скважина бездействовала, стала действовать. Нефть пошла. Значит, есть дополнительная добыча!» Тоже логика. Дальнейшее общение показало и распространенное отсутствие осведомленности в том, было ли уточнение проекта разработки либо продолжается работа по ранее утвержденному проекту . Да и вопрос, например, о действующей системе заводнения воспринимается как нечто весьма далекое от реалий жизни. Как мне отвечают: «не до систем заводнения, когда столько скважин бездействует только из-за того, что насосы просто обронили, иногда «спустили верх ногами», иногда их просто нет и пр. К чему исследования о состоянии выработки пласта, если есть конкретные скважины с хорошими дебитами по нефти, простаивающие лишь только по техническим причинам. К чему исследования о выработке пласта, если есть объекты, где хороший эффект дают стандартные мероприятия по интенсификации добычи, проводимые на конкретной, перспективной в этом отношении, скважине». Это доминирующее мировоззрение служащих среднего уровня, с которыми мне довелось общаться. Что я в этом вижу как эксперт? Пять лет назад, сравнивая в одной из своих статей (написанной в соавторстве с Б.Р.Ярославовым) подходы к управлению запасами в Канаде и России, мы обратили внимание на то, что там, «мыслят категорией одной скважины», достижением же России является системная разработка. Целью статьи было предостеречь от резкого перехода к менталитету «одной скважины» и от утраты достижений комплексной разработки нефтяных месторождений. Мы настаивали на том, что нельзя потерять «общую картинку», когда в разработке нескольких Операторов находится крупный лицензионный блок. Сегодня, у меня такое ощущение, что картинка все-таки теряется. Последнее время ко мне несколько раз обращались маститые профессионалы, профильные специалисты геологи, нефтяники под предлогом того, чтобы я «свежим взглядом» посмотрела проекты их статей и оценила: насколько предлагаемые ими схемы вписываются в действующее экономическое законодательство. Основная идея этих статей: направить те или иные, новые или уже имеющие налоги и отчисления на оценку состояния выработки запасов. Является ли это их личной профессиональной болью или содержание их статей отражает внешний спрос на информацию по месторождениям не столь важно в контексте обсуждаемой темы. В данном случае, для меня это дополнительные и опасные симптомы того, что теряется общая картина о состоянии выработки запасов по крупным месторождениям. Вновь странно, что это происходило и происходит тогда, когда часть бюджетных финансовых потоков в виде отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы направлялась все эти годы, в том числе, и на распределенный фонд недр.

Итак, что мы имеем: отставание в темпах роста запасов на нераспределенном фонде недр и требующую детального изучения ситуацию о состоянии оперативного контроля за выработкой запасов нефти. Мы имеем в распоряжении все те же «неистощимые источники значительных инвестиционных ресурсов» и нарастающую конкуренцию за контроль над запасами по месторождениям, находящимся в эксплуатации. Объектов конкурентной борьбы становится все меньше, а конкурентов все больше. В случае затягивания периода высоких цен на нефть, а также в случае наступления последствий «Стокгольмского шока» конкуренция за контроль над запасами, которые столь своеобразно «играют» мировую цену на нефть, будет ожесточаться.

И разве после этого кто-то может сказать, что мы не имеем доступа к сложным системам?

Допуск к Игре — допуск к сложным системам

Я уже отмечала, что, как минимум, один допуск к сложной системе Россия имеет. Как любая страна экспортер нефти, она может влиять на мировой рынок нефти, в том числе, и, дестабилизируя собственную валюту путем инфляции, что наглядно показал опыт 1998—2000 г.г. и на что летом 1998 года я обращала внимание в своей статье, второе (неофициальное) и достаточно много объясняющее название, которой было: «Нефть движется в сторону пониженного давления, доллары — в страны с пониженным курсом национальной валюты, а доходы получает тот, кто держит цену». К сожалению, игровое поле имеет ограничение в виде нижней планки падения рубля.

Касательно влияния на величину экспортных квот оппоненты могут ответить мне, что экспорт российской нефти сейчас уже ограничен техническими возможностями, а специалисты по мировым ценам на нефть прекрасно знают, что любые заявления российских производителей об увеличении добычи нефти (которое и происходило последние два года) теперь ничего не стоят, так как экспорт на пределе и рост производства не повлечет дополнительного «выброса» нефти на мировой рынок. Я могу предложить им и другие аргументы: в последние годы Россия агрессивно вытеснялась с мирового рынка нефти и сё доля на этом рынке меньше 10%. Запасы нефти в России прирастают намного медленнее, чем в других странах, и нам грозит дальнейшая утрата позиций. Скоро могут «открыть» доступ Иракской нефти . Это не исчерпывающий перечень доводов, к которым можно прибегнуть для обоснования незначительного влияния России на ситуацию на мировом рынке нефти и мировом финансовом рынке, посредством регулирования экспортных поставок.

И все же, у России есть дополнительный шанс и ещё один «вход в систему». Мы можем весьма результативно поэксплуатировать чувство «энергетической жадности». Вышеописанная ситуация с СРП — что это, если не влияние (пусть временное) на мировой рынок нефти и факт реального допуска к сложным системам! Но поле игры здесь, по моему мнению, тоже ограничено. Даже глупому карасю надоедает один и тот же червяк. Сколько можно «ловить» на «наживку СРП»? Вторая сторона будет иметь терпение только в том случае, если она продумала, как отыграть те доходы стран экспортеров нефти, которые, в конечном счете, оплатили рядовые американцы, англичане, французы и пр. Вероятно, она рассчитывает сделать это за долгие, долгие годы СРП. Вопрос сейчас стоит так: или мы их «поймаем» на «энергетической жадности», или они нас «поймают» на «жадности к высоким нефтяным ценам». Это уже схватка. В последних комментариях очередного повышения мировых цен на нефть, было сказано, что до 35 долларов за баррель цена поднималась только в период последней войны. Но «война» — то уже идет, только «войны» сейчас стали финансовые!

Россия нередко напоминает мне юного интеллектуала, постоянно накачиваемого комплексом неполноценности в целях обеспечения будущего контроля. Нам пытаются внушить, что мы ни на что не влияем! Технология «формирования сознания», которую М.Делягин именует «high-hume», — в работе.

Но мы влияем! Мы — растущий источник потенциально очень высоких доходов. Если посмотреть общий энергетический баланс в мире: рынок электроэнергии, рынок газа, рынок нефти и пр., то, очевидно, что роль России на общем энергетическом рынке намного значительнее, чем на рынке нефти.

В современном «рейтинге влияния» гораздо более важное значение имеют следующие факторы:

Во-первых, влияние на основных «Игроков», в т.ч. контроль энергетических рынков стран большой Восьмерки — основных и постоянных потребителей энергоресурсов (постоянных, т.е. имеющих возможность потреблять энергию в неизменных объемах, несмотря на рост мировых цен, вследствие высоких доходов и накоплений населения. Страны Азии, в период азиатского кризиса этого сделать не смогли, что было одной из причин падения цен на нефть;

Во-вторых, контроль систем транспорта энергоресурсов к основным потребителям;

В-третьих, контроль запасов сырья для производства всех видов энергии;

В-четвертых, готовность заключать долгосрочные контракты на поставку энергоресурсов. Нам принадлежит временная «монополия» на эту «услугу»;

В-четвертых, к сожалению, игнорирование принципами рационального использования запасов сырья и игнорирование будущим ради настоящего. Непредсказуемая «жертвенность» России;

В-пятых, то, что наш рубль обслуживает оборот огромных потоков энергоресурсов и увеличивающийся оборот запасов сырья, вследствие чего неизбежно является объектом внимания для финансовых игроков.

Посмотрите внимательно на составляющие. Это все мы, это все наша страна и это наше потенциальное влияние на ситуацию в мировом масштабе.

Компенсируя утрату позиций на европейском рынке нефти, Россия (или РАО ЕЭС с предприятиями атомной энергетики?), судя по информации различных источников, ведет «экспансию» на европейский рынок электроэнергии. Нам разрешают эту «экспансию». Почему? Потому, что есть резерв для будущего «обвала» теперь уже мировых цен на электроэнергию, после того, как Россия «завязнет» в этом рынке. Потому, что «я другой такой страны не знаю», где есть очевидная готовность долгое время производить электроэнергию посредством «сжигания» газа и мазута, что эквивалентно, как все мы знаем, отапливанию Европы «посредством сжигания ассигнаций», (будем надеяться, что это только на период демпинга и захвата рынка). Потому, что у России есть огромные внутренние инвестиционные ресурсы для развития системы транспорта электроэнергии, систем её сбыта, создания новых генерирующих мощностей и мощностей, необходимых для преобразований этой энергии.

Нас пускают на рынок Европы, по всей видимости, ожидая, что стратегия будет тождественна стратегии газовых компаний, проводимой в последние десять лет, и выгодна, в том числе, и для Европы. Нас пускают, просчитывая возможность переключения на альтернативные виды энергии в случае предполагаемой неуступчивости России (или крупных российских компаний), дублируя при этом для себя систему энергоснабжения. Нас пускают потому, что мы не исключаем в перспективе приватизации крупного пакета акций компании, которая скоро будет иметь сильные позиции на рынке электроэнергии Европы. Уже сейчас это ведет к росту параметра «капитал на одну акцию» и создает потенциал для резкого роста курсовой стоимости акций РАО ЕЭС России.

Крупные компании — производители электроэнергии идут в Европу, т.к. экспорт традиционно прибылен. Они знают «правила Игры». Не исключено также, что они имеют проект «новых правил», по которым будут «играть» мировые цены на электроэнергию в будущем, в том числе, и квотируя поставку электроэнергии на европейский и иные рынки.

Итак, наши компании по производству и поставке энергоресурсов вплелись и продолжают вплетаться в сложнейшие мировые системы энергоснабжения, включая азиатское направление. Любое регулирование поставок в этих системах ведет к изменению мировых цен на соответствующие энергоресурсы. Любое изменение цен на энергоресурсы ведет к игре на курсовой стоимости национальных валют (в целях компенсации неблагоприятного изменения цен) в зависимости от того, на чьей территории «делается прибыль».

Россия выдвинула «щупальца» своих естественных монополий за пределы своей территории. И чем больше распределительные сети этих монополий оплетают все новые и новые перспективные территории, тем больший интерес возникает к тому, кто контролирует этих «энергетических монстров». В конечном счете, приоритет имеет не контрольный пакет акций. В конечном счете, важен контроль над «системой основного питания монополий», т.е. над их сырьевыми источниками. Как уже было сказано выше, РАО ЕЭС России «запитывается» от внутреннего рынка газа и мазута. Нас ожидает усиление борьбы за этот рынок и за его сырьевые запасы.

Таким образом, интерес к газовым и нефтяным запасам обусловлен уже не только высокой эффективностью экспорта нефти и газа, но и желанием контролировать «энергетическую кормушку» РАО. Это желание будет все более нестерпимым по мере культивирования спроса на электроэнергию, резко возрастающего не только вследствие глобального потепления, не только вследствие роста затрат и потерь энергии при её транспортировке на все увеличивающиеся расстояния, а в большей степени — в результате увеличения числа пользователей Интернет и распространения Интернет зависимости.

Получается, что сети компаний — производителей электроэнергии — это третий допуск к сложным системам. При этом если один допуск (инфляция рубля) временно отработан, действие второго допуска (СРП) — ограничено по времени (здесь мы имеем дело с «временным пропуском»), то системы электроснабжения — это долгосрочный рычаг воздействия на мировой рынок и финансовые системы. Здесь мировые системы электроснабжения вступают в жесткую конкуренцию с «империей» Билла Гейтса. Если «мировая империя» Гейтса контролирует финансовый рынок через систему Интернет, через общее программное обеспечение, посредством удовлетворения спроса на новые технологии работы на рынке финансов и управления финансовыми потоками, то мировые системы электроснабжения контролируют энергоснабжение главной материальной базы империи Билла, т.е. компьютеры, являющиеся основными «точками сбыта и потребления» всего, что производит и поставляет система этого компьютерного гения. Однако, система Гейтса и в данном контексте не в долгу, т.к. потоки электроэнергии, в свою очередь, контролируются посредством компьютерных технологий. Станем ли мы в ближайшей перспективе свидетелями попыток поглощения или разрушения одной системы другой системой, либо они будут действовать «в одном ключе»? Посмотрим… При любом раскладе «все дороги ведут в Рим», в нашем случае — к основным «энергетическим кормушкам» мировых энергетических монстров. То, что я сказала про «все дороги, которые ведут в Рим», а точнее к «энергетическим кормушкам», сказано, скорее, в прямом, чем в переносном смысле. Повышение вероятности сбоев в системах транспорта энергоресурсов вследствие обесточивания, компьютерных сбоев и пр. (не исключено, что и по субъективным обстоятельствам) может с высокой вероятностью привести к тому, что области основного потребления начнут приближаться к запасам сырьевых ресурсов, необходимых для производства любого вида энергии. Население планеты в надежде на ритмичную поставку энергии будет стягиваться к «мировым энергетическим батарейкам» и расселяться на площадях залегания полезных ископаемых. Причем первыми подтянутся или, как минимум, «забьют себе места» те, кто уже «развращен» большим потреблением энергоресурсов «Энергетические кормушки» большинства энергетических монстров (и даже неэнергетических монстров, если говорить о системе Интернет), стратегия которых в ближайшей перспективе отразится и на мировых ценах на энергоресурсы, сосредоточены в Тюменской области. Тут будет «эпицентр» борьбы за Запасы, за земельные участки в районе залегания Запасов. Здесь будет «эпицентр» конкуренции ещё и потому, что наибольший интерес представляют «мировые энергетические батарейки», расположенные в зонах цивилизации, стабильности и мира.

Но Запасы не прирастают, а компании — производители электроэнергии активно развивают сбыт и потребление за пределами России. Старая версия СРП к росту Запасов и воспроизводству минерально-сырьевой базы, очевидно, не приведет. Надежды некоторых влиятельных кланов на долгое, долгое СРП и стабильные поставки скорее тщетны. Когда цена вопроса о запасах возрастет, активизируются финансовые спекулянты, а их изощренные правоведы найдут не только 65 ведомственную инструкцию, не только пролоббируют изменение концепций законов, но отыщут ещё много поводов и оснований, следствием которых может быть смена держателей лицензий на добычу полезных ископаемых. Итак, мы в Игре! И мировое сообщество не выпустит нас из Игры! У нас есть только один выбор, с которого я начала этот разговор: мы играем или нас играют! Мы должны определиться со своей стратегией.

Интересно, что один из моментов истины, относительно того, что происходит, наступит перед выборами Губернатора Тюменской области в январе 2001 года. Если векторы интересов РАО ЕЭС России и нефтяников будут продолжать расходиться, то апологетам СРП придется определиться: какую редакцию соглашений о разделе продукции они поддерживают.

Обновленную концепцию Германа Грефа или старую версию СРП. Вариант: либеральная лексика плюс прежняя версия СРП, вероятно, не удовлетворит стратегов. Тут должно быть или, или! И ещё уникальность современной ситуации состоит в том, что даже полная консолидация платежей за пользование недрами в федеральном бюджете не обеспечит действенного контроля над Запасами вследствие постоянно возрастающего числа Недропользователей. Я уже однажды обращала внимание на то, что оперативный контроль за выработкой запасов, соблюдением принципов рациональной разработки и воспроизводством сейчас возможен только вблизи от контролируемых объектов. Есть некоторая иллюзия в том, что контроль над платежами за пользование недрами эквивалентен контролю над ситуацией с Запасами. Нет, это не тождественно. Есть некоторая иллюзия и в том, что статус должности Губернатора Тюменской области в связи с происходящими в последнее время переменами снижается. Тюменская область уникальна и в этом контексте. В финансовых «войнах» другая «военная» стратегия и другие «ядерные чемоданчики». Если их нельзя носить с собой, то надо контролировать по месту дислокации, на полигоне финансовых спекуляций!

По большому счету, у нас не так много основных версий. Организовать финансовые спекуляции так, чтобы было рентабельно открывать новые месторождения и обеспечивать реальный прирост запасов. Поставить «защиту» от финансовых спекуляций, которой может быть и локальная деглобализация финансовых систем (финансовая партизанщина) Но вероятнее всего, в государственном, а возможно и планетарном масштабе, придется отказаться от менталитета рентабельных запасов и финансировать эти работы в убыток, во избежание нашего с вами стремительно приближающегося голодного энергетического будущего, а также во имя будущих поколений. Если случится так, что перепада курсов национальных валют будет недостаточно для воспроизводства энергоресурсов и обеспечения их естественного движения в нужном направлении, придется в плановом (директивном) порядке внутри какой-либо разросшейся всемирной корпорации «насильственно» обеспечивать это движение и воспроизводство, В этом случае, плановая экономика может взять территориальный реванш, но не под флагом коммунизма, а как стратегия некоторой доминирующей транснациональной компании.

Все материалы раздела «Невидимые войны 21 века»

Реклама


© Авторские права на идею сайта, концепцию сайта, рубрики сайта, содержание материалов сайта (за исключением материалов внешних авторов) принадлежат Наталье Ярославовой-Оболенской.

Создание сайта — ЭЛКОС