Персональный сайт Натальи Чистяковой — Натальи Ярославовой
Natalia Chistiakova—Natalia Yaroslavova’s Personal Website

Борис Ярославов и дочери

Борис ЯРОСЛАВОВ Сборник стихотворений разных лет

«Где-то рядом плутала удача…»

Сборник издан при поддержке Русского национально-культурного объединения Тюменской области «ЛЕБЕДЬ»

Тюмень 2002 год

Борис Ярославов

*Лирические стихи

*Из сборника стихов «Найди просвет по мгле придурья» (Размышления смутного времени, 1987—1995 г.г.)

Содержание

Борис Ярословов: Лирические стихи

«Когда лишь ночь со мной наедине…»

«Сколько их — невстреченных рассветов…»

«Песня первооткрывателей»

«И опять пойду искать мгновенья…»

«Жизнь — тропинка, все уже и уже…»

«Девчонке в валенках…»

«В два шага нельзя перепрыгивать пропасть…»

«Между нами какой-то туман…»

«Гуляя вечером погожим…»

«Бывает, жалко как-то станет лукавой нежности своей…»

«Мираж почти забытых дней…»

«Если бы не было в сердце тревоги…»

«Никому, не говоря об этом…»

«Не смотри с удивлением…»

«Жизнь сложна, дороги её круты…»

«Я в надеждах на счастье обманут…»

«Моя любовь не соловьиным пеньем…»

«Или села на сердце мне плесень…»

«Две знакомых развесистых ивы…»

«Если боль на реке как беда…»

«Потому что море: как душа…»

«В убранстве незнакомых листьев…»

«В эту пору не видно черты…»

«Поверь, мой друг, уйдет любовь…»

«Позолоченный свет что-то ищет в ночи…»

«И появится в небе бездонном отражение лика костра…»

«Под мотивы метельного пения…»

Из сборника стихов «Найди просвет по мгле придурья» (Размышления смутного времени, 1987—1995 г.г.)

«Дела страны своей великой не перестроили пока…»

«Неужто, заживо остынем, душой не выгорев до дна…»

«Раз нет шитья, а только кройка…»

«Во время гласности, Во время словопрений…»

«Незаменимый, нет альтернативы…»

«Всё что нажито предками — всё чепуха…»

«Хлестко повсюду идет переделка…»

«Ваучер»

Сценарий предполагаемого заседания

Думы по книге В.Жириновского «Плюю на Запад».

«А от Думы прока нет…»

«Они минуют дьявольские тени»

Наталья ЯРОСЛАВОВА:

«Яблоко» магнита

«Я пульсом превращаю в праздник будни…»

«О сколько нас отравленных, о сколько облученных, не будучи рожденными, на гибель обреченных…»

Ярославов Борис Романович:
27 октября 1932 года — 16 сентября 1997 года

16 сентября 1997 года друзья написали о нем: «Ушел из жизни геолог, нефтяник, ученый, поэт…». Свои стихи Ярославов Борис Романович писал на протяжении многих лет, подготовив к печати несколько поэтических сборников, выборочно представленных в этом первом и, к сожалению, не прижизненном издании.

Ярославов Борис Романович родился в одном из первых русских православных поселений на левом (восточном) берегу Камы, исторически знаменательном тем, что основание этого села связано с явлением на камском берегу иконы Святителя Николая-Чудотворца, к чьей великой чудодейственной силе обращался Иван Грозный при покорении Казанского царства, а войска Ермака совершили великий молебен перед походом в Сибирь.

Представители фамилии Ярославовы появились на камских берегах вслед за иноками Саввы-Сторожевского монастыря (которому после падения Казанского ханства были отведены земли нынешней Николо-Березовки), сопровождавшими икону Николы Закамского по возвращении её из Москвы «к месту ея», во исполнение вещего сна Ивана Грозного (туда, где она была впервые явлена).

Ярославовы редкая в современной России фамилия, носителями которой являются потомки угасшего рода князей Ярославовых-Оболенских. Родословные и истории всех великих фамилий создавались по легендам, семейным преданиям и летописям, представленным по-разному различными сторонами эпохальных событий. Есть свое «родовое предание» и у этой семьи. Большое участие в делах Саввы-Сторожевского монастыря принимал некогда легендарный князь Василий Косой (князь Василий Косой Оболенский) — отец князя Ярослава Васильевича Оболенского — родоначальника рода князей Ярославовых. Можно вести дискуссию о случайности либо неслучайности этого факта, можно спорить о генах. Однако сама древняя фамилия, её мелодия и звучание определяла и определяет совпадение характеров всех Ярославовых. Балагуры с блестящими способностями и поэтическим даром, новаторы. Искатели, успешные в политической и военной карьере, верные традиционным ценностям и оценивающие текущие события «взглядом из вечности».

Ярославов Борис Романович — «первооткрыватель сибирской нефти», как он себя иногда называл, каким он и был по формальному признаку, получив ещё в 1956 году первый непромышленный приток нефти ( нефтепроявления) в районе села Шушенское, где после окончания Свердловского горного института руководил геофизической партией и геологоразведочной экспедицией. По возвращении на родину, в Башкирию, возглавлял опытный участок по испытанию методов повышения нефтеотдачи пластов. Результаты его научных исследований и изобретений получили всесоюзное признание. С 1972 года, после присвоения ученой степени кандидата геолого-минералогических наук, преподавал в Тюменском индустриальном институте. На протяжении многих лет был членом специализированного совета по защите кандидатских диссертаций. Созданная Борисом Романовичем лаборатория магнитного моделирования была единственной в России. Здесь студенты моделировали процессы разработки нефтяных месторождений, определяли направления фильтрационных потоков, прогнозируемые дебиты скважин.

Последние годы посвятил решению проблемы выделения участков самостоятельной разработки месторождений Западной Сибири, завещая своей дочери Наталье итоги научных исследований и продолжение научных работ.

Борис Ярославов был человеком широчайшего кругозора, болевшего душою за Великую Русь, свидетельством чего является и этот поэтический сборник.

Когда лишь ночь со мной наедине…

Когда лишь ночь со мной наедине,
А в мыслях жизнь, как на реке стремнина,
Опять вплывает в полной тишине
Одна и та же давняя картина.

Бегу босым по скошенной траве,
Спешу добраться до родного дома,
«Поесть досыта» — сверлит в голове,
А ноги все в царапинах до крови.

Конечно, сны уходят наяву,
Повсюду нынче ровные дороги,
Но также обнажено я живу,
Как в детстве без обуток ноги.

Сколько их — невстреченных рассветов…

Утро, юность, синяя погода,
Не видать конца издалека.
Незаметно пролетели годы,
Видно жизнь и вправду коротка.

Сколько их невстреченных рассветов
Позади осталось навсегда,
Сколько их несобранных букетов
Не дарить любимой никогда.

В городских ухоженных кварталах
Не могу найти себе покой.
Не могу здесь снять себя усталость,
Хоть любуюсь ровной красотой.

Мне б сейчас, как с лучшими друзьями,
Посидеть в родном краю берез,
Обойти с разутыми ногами
Чистоту речных песчаных кос.

Я б тогда почуял облегченье,
С плеч своих стряхнул бы тяжесть лет,
И как прежде, с радостным волненьем,
Для тебя набрал в руках букет.

1976 год


Песня первооткрывателей

Где-то рядом плутала удача,
Белой птицей по небу плыла,
А тайна только моросью плачет,
Где дорога моя пролегла

Я искал, что не терял,
Карту жизни проверял,
Люди жили, я все ждал,
Люди ждали, я искал.

В гуще дел, в суматохе событий,
Протекли, пролетели года,
За туманной персоной открытий,
Я метался туда и сюда.

Есть для тех, кто посвящен,
Ненаписанный закон:
Неудачу и успех
Делим поровну для всех.

Эх, коттедж бы и личную яхту,
С электричес4ким светом камин,
Но костер же так здорово пахнет,
С ним спокойней один на один.

Если я сгорю в огне,
Кто-то скажет обо мне:
Оставался молодым
И не предал синий дым.

Я шагаю, по краю, по кромке,
И не думаю вовсе о том,
Что лицо мне в жестокой позёмке,
Ледяным исхлестало песком.

На маршрутах белых карт,
Не ищу дешевый фарт,
Кто-то должен был пройти
По безвестному пути.

1988 год


И опять пойду искать мгновенья…

Проплывают мимо птичьи стаи
В свой весенний ранний перелет,
То, что люди счастьем называют,
То со мной подолгу не живет.

Добрым сердцем и хорошим взглядом,
Посияет, сладко поманя,
Вот оно опять как будто рядом,
Но обходит призраком меня.

Нынче снова мучаюсь в сомнениях,
Чтобы жить, так нужно что-то ждать,
И опять пойду искать мгновенья,
Чтоб улыбку счастья увидать.

1976 год


Жизнь — тропинка, все уже и уже…

Жизнь — тропинка, все уже и уже,
Далеко ли шагать мне по ней?
А ведь был я, пожалуй, не хуже
Молодых современных парней.

В сердце удаль, душа нараспашку
И волна светло-русых волос,
Сколько их, из девчонок, ромашкам
Обо мне задавали вопрос?

Я пишу тебе, путая мысли,
О прошедшем немного скорбя,
Без надежды и трезвого смысла
Королевою выбрал тебя.

Только нужно пораньше бы встретить,
Погулять, по лугам побродить,
Заблудить и прийти на рассвете,
Чтоб потом на всю жизнь полюбить.

Я годами покуда с сломлен,
Распускаться нытьем не привык,
Только молодость слышится, словно
Журавлей улетающих крик.

1970 год


Девчонке в валенках…

Годы вскачь и счет уже не маленький,
Только снова память позвала,
Написать письмо девчонке в валенках
Из родного нашего села.

Велико и сильно чувство родины,
Вместе с ним и ты живешь во мне,
И глаза твои, как две смородины,
Как ночное небо при луне.

Не сужу я здесь тебя покаянно,
Что по жизни шел путем другим,
Но всегда несбывшееся, тайное,
Остается самым дорогим.

Может, стала с гордыми повадками,
Или, все же прочитав письмо,
Ты смахнешь слезу свою украдкою,
Хорошо всё было, но давно.

Улетая к югу птицы стаями,
Возвращаться все-таки должны,
Залежалый снег опять подтаянный, —
Это я в преддверии весны.

1980 год


В два шага нельзя перепрыгивать пропасть…

Костер, хоть немного, но все же дымился
И радугу бровь рисовал небосвод.
Красивыми кистями нам поклонился
Рябиновый август, рябиновый год.

Печальны осенние желтые тропы,
Пойдешь, — и знаешь, куда приведет,
В два шага нельзя перепрыгивать пропасть,
До красного цвета накаливать лёд.

В окно мое ветер ночами стучится,
На волю, на родину, видно, зовет,
А время то бешенной тройкою мчится,
То будто понурою клячей идет.

Весной распускаются снова березки,
От этого легче становится мне,
Опять я стою на пустом перекрестке
И тенью брожу по ночной тишине.

1986 год


Между нами какой-то туман…

Между нами какой-то туман,
С густотой непроглядной и серой,
Или это взаимный обман,
От некрепкой подобранной веры?

Застелила глаза пелена,
Заблудила нас эта туманность,
И совсем тут не чья-то вина,
Это наша нелепая странность.

Знаю, встретится просинь во мгле,
Хоть иду, спотыкаясь и падая,
Но тебя я на этой земле
Снова встречу нежданно-негаданно.

1976 год


Гуляя вечером погожим…

Гуляя вечером погожим,
Когда никак нельзя заснуть,
Я встречным женщинам прохожим
В глаза пытаюсь заглянуть.

Чего ищу, уж годы к осени,
Немало памятных тревог,
Но женских глаз, с лукавой просинью,
Я никогда понять не мог.

1974 год


Бывает, жалко как-то станет лукавой нежности своей…

С приветом искренним и нежным!
Жаль, что понять мне не дано,
Чего в душе твоей мятежной
Сегодня вызовет письмо.

Откуда ждать небесной манны,
Как знать, что в этот самый день
Меня в глазах твоих туманных,
Другая заслоняет тень.

А мне, пожалуй, поскучнее
(иль стал я чуять тяжесть лет)
Здесь небо вечером синеет,
Но женских нету эполет.

Ещё успею, наверстаю,
Но средь задумчивых полей,
Бывает, жалко как-то станет
Лукавой нежности своей.

1975 год


Мираж почти забытых дней…

На живописном пляже «Чайка»
Туман белесый вдалеке,
Царицей ты в девичьей стайке,
Красуясь, гибко шла к реке.

Какая странная картина,
Мираж почти забытых дней,
Лугов цветущая равнина,
Кусты черемухи на ней.

Я молод, мы подстать друг другу,
Завиден многим наш удел…
Всегда любимую подругу,
Найти я в жизни не умел…

Все это сон, на деле строже,
Я точно, знаю, средства нет,
Как с головы и с сердца тоже
Стряхнуть черемуховый цвет.

1977 год


Если бы не было в сердце тревоги…

В нашем тихом поселке на Каме,
Каждый с детства знаком уголок,
Где б я не был, с родными местами
Расставаться надолго не мог.

Голубые туманные дали,
Свежий ласковый ветер речной,
И луга, где цветы собирали, —
Это все остается со мной.

Если б не Былов сердце тревоги,
Я всю жизнь не искал бы судьбу,
Не топтал бы чужие дороги,
Жил всегда на одном берегу.

1970 год


Никому, не говоря об этом…

Никому, не говоря об этом,
Про себя с природой встречи ждем,
Где луга сейчас в начале лета
Поливает радужным дождем.

Будто праздник с редкими гостями,
Отмечать нам солнце собралось
И ромашки щедрыми горстями
Разбросало в спешке, где пришлось.

Посмотреть, послушать я не чаю,
Может, также думаешь и ты,
Как к воде, сгибаясь и качаясь,
Шелестят прибрежные кусты.

По секрету шепчутся друг с другом,
Не о нас ли вспомнили они:
У костра мидели полукругом
В молодые памятные дни.

Я не знаю: поздно или рано,
Только мы с тобой ещё придем
В те места, где светлые поляны
Благодатным полило дождем.

1971 год


Не смотри с удивлением…

У реки деревенька
Среди белых берез,
Здесь когда-то давненько
Я любил их до слез

Пел про зори весенние,
Про луга, да про рожь
На Сергея Есенина
Был немного похож

Не смотри с удивлением —
Не моя здесь вина
Что легла белым инеем
На висках седина.

Как приеду на родину
В каждом новом году,
Утопая в сугробинах
Я пол лесу иду.

И стою завороженный
У развилки дорог,
Как снежком припорошенный
Поздней осенью стог

Что же с Вами, берёзоньки?
Все в морщинках стволы,
Вместе с вами, любимые,
Повзрослели и мы …

1972 год…


Жизнь сложна, дороги её круты…

Жизнь сложна дороги её круты,
Незаметно тянутся года,
Но сверкают молнией минуты
И пронзают память навсегда.

Только к ним едва ли поворотишь,
Ничего хорошего не ждет,
И любовь былая, если спросишь,
Для тебя прощенья не найдет.

Подойдешь раскрывшийся, тревожный,
Вспомнить с ней сиреневый рассвет,
И поймешь, что это невозможно,
Будто вовсе не было и нет.

Не казнись, не мучайся особо,
Не ищи во всем её вины,
Не дано людской природе, чтобы
Повторенье было у весны.

1984 год


Я в надеждах на счастье обманут…

Я в надеждах на счастье обманут,
В редкость радость — и тут же беда,
То заветная, в млечном тумане,
Рассыпается наша звезда.

Отлюбили отпущенной долей,
Отгуляли в расцветье лугов
И по краю пшеничного поля
Незаметно за нами следов.

Сжечь мосты, корабли, переправы,
Синий дым — и никто не долгу,
Только как бы чего не оставить
На отрезанном том берегу.

Я писал эти краткие строки,
В красный бисер рябиновых слез,
Ни в какие возможные сроки
Не сидеть нам под сенью берез.

1976 год


Моя любовь не соловьиным пеньем…

Моя любовь не соловьиным пеньем
Звучала в годы долгие разлук,
Не расцветала под окном сиренью,
Не целовала милой нежных рук.

Давно отчаявшись в своих надеждах,
Туманных грез не тешила мечта,
Я помню, ты мне бросила небрежно:
«Тебя любить — одна лишь маята».

Не знаю, в чем нашел я утешенье,
То стыла, то бурлила в сердце кровь,
Но все ж жиля, являясь в сновиденьях,
С полынной горечью моя любовь.

Ты ничего при встрече не сказала,
Иль испугала седина в висках,
В моей ладони, может, показалось,
Немного дрогнула твоя рука.

1975 год


Или села на сердце мне плесень…

Опускаюсь я чувствами ниже,
И весна уже стала не той,
Иль за ней все прошедшее вижу,
Те, что ярче цвели красотой.
Или села на сердце мне плесень
Иль его кто закрыл на засов,
Не пою я задумчивых песен,
В них не слышу волнующий зов.

1978 год


Две знакомых развесистых ивы…

Две знакомых развесистых ивы
Снова вижу (как сон наяву)
По тропинке над самым обрывом
Я иду, раздвигая траву.

Гладь реки снова в красках заката,
Снова день приготовился спать,
Грозовым отдаленным раскатом
Мне откликнулась юность опять.

Легкой тенью в кустах промелькнула
И ушла в разноцветье лугов,
А река, будто вправду уснула
Меж песчаных своих берегов

1979 год


Если боль на реке как беда…

День проходит проторенной стежкой
И в закат горизонт, как пожар,
Расстелил золотую дорожку
Через реку пылающий шар.

Полусонная наша деревня
Чуть кивнула и дремлет опять,
К этой жизни спокойной и древней,
Повернуться мне хочется вспять.

Колыбельная сельская песня
Нас взрастила и лечит всегда,
Ничего нет на свете полезней,
Если боль на душе как беда.

Николо-Березовка, 1982 год


Потому что море: как душа…

Ты да я — всего нас только двое,
Но себе никак не уясним,
Что тогда лишь море голубое,
Когда небо синее над ним.

Наблюдал я в море перемену
Под наплывом низких черных туч,
Как волной бросало в гневе пену
На откосы каменистых круч.

Это все, по — своему, красиво.
Пусть стихии штормовой разбой,
Пусть лихие кони с белой гривой
Табунами скачут над водой.

Жизнь моя с покоем часто в ссоре.
Я иду куда-то, не спеша,
С люблю смотреть и слушать море,
Потому что море: как душа.

1982 год


В убранстве незнакомых листьев…

В убранстве незнакомых листьев
Тенистый парк. Приятно мне,
Как руки ивы с тонкой кистью
Погладят плечи в тишине.

Вполне доволен я судьбою:
Смеюсь как в юности, пою,
С красивой елью голубою,
В обнимку вечером стою.

Прощанье с грустными словами,
Навек разорвано кольцо,
Лишь море теплыми губами,
Расцеловало мне лицо.

1982 год


В эту пору не видно черты…

В эту пору не видно черты,
У природы, наверное, юность,
От того так любимы цветы,
Что родятся под небом июньским

Жизнь была бы ценой ни на грош,
Если не было б в мире раздолья,
Даже песню тогда не споешь
И сердечной не вылечишь боли.

Чудо-кроны застенчивых ив
Отгрустили, исчезли навеки.
И дубравы вдоль пойменных грив
Уж не радуют глаз человека.

А селенья пустили в разор
( В ожиданье большого потопа).
Не узнаешь ни рек, ни озер
После наших отчаянных хлопот.

Улетят (как дойдем до черты)
Наши души в глубины вселенной,
Только пусть остаются цветы
На ожившей земле и нетленной.

Прямо в ноги девятой волной
Травы клонятся, с ветром не споря,
Хорошо, что ты нынче со мной,
Луговое зеленое море.

Николо-Березовка, 1988 год


Поверь, мой друг, уйдет любовь…

Поверь, мой друг уйдет любовь,
Лишь старостью забрезжиться,
И ты заранее готовь,
Найти себе убежище.

Судьбы жестокость не вини,
Судьба, она изменчива,
Ты самого себя храни
Таким же неизмельченным.

Цветы прекрасные росли,
Букетами, не ставшие,
Куда-то ветры разнесли
Их лепестки опавшие.

Чисты, как капельки весны,
Любви воспоминания
В разладах нет
И нет непонимания.

Рябина осенью цветет,
Природы удивление.
И может быть, ещё пройдет
Моё уединение.

1983 год


Позолоченный свет что-то ищет в ночи…

Позолоченный свет что-то ищет в ночи
Среди листьев осеннего сада,
Про себя говорю: зря сжигаешь лучи, —
Наша юность вдали, за оградой.

А луна все задумчиво смотрит в окно,
С губ слова, то гляди и сорвутся,
Где-то зерна любви растеряли давно,
Поищи: они, может, найдутся.

Проращу эти зерна на солнце, тогда
Приласкаю побеги руками.
Голова в серебре, не такие года,
Чтоб себя не заметили сами.

1986 год


И появится в небе бездонном
Отражение лика костра…

Хорошо и спокойно бывает,
Когда в дымке сосновый бор,
Незаметно совсем наплывает
Сокровенный с собой разговор.

Не пугают вечерние тени,
Только мысли становятся в ряд,
Синева превращается в темень,
Лес снимает зеленый наряд.

Под могучею кроной у ели
Мягкий ворох, перина дугой.
Я прилягу на этой постели
И вдыхать буду хвойный настой.

Мир покажется царством огромным
Для свободы людей и добра,
И появится в небе бездонном
Отражение лика костра…

1987 год


Под мотивы метельного пения…

Под мотивы метельного пения
Знаменитых суровостью зим
Научилась Россия терпенью,
Непонятному землям другим.

Мы от стужи не знаем отчаяния,
Лишь становимся резче и злей,
Зародилась привычка к молчанию
От пустынности снежных полей.

Часто лето зеленое снится,
На дворе же пурга и мороз,
И, конечно, могла появиться,
От зимы белоствольность берез.

Но кончаются сроки любые,
Проявляются зимние сны —
И Россия глаза голубые
Раскрывает с приходом весны.

1986 год


Не знаю, что будет…

Не знаю, что будет,
Положат ли камень,
Иль люди увидят
В речной ледолом

Мой призрак,
Бредущий по берегу Камы,
И страждущий в ночь
Одиноким костром…

1990 год


Из сборника стихов Бориса Ярославова

«Найди просвет по мгле придурья»
(Размышления смутного времени, 1987—1995 г.г.)

Дела страны своей великой
не перестроили пока…

Дела страны своей великой
Не перестроили пока,
И лишь сменила, светлы лики
Вождей Почетная доска.

Все неподвижно в кабинетах,
Зеркальность в стенах и столах,
Стыда и боли так и нету
В отполированных глазах.

Без сна истерзанные ночи,
Находят скорый смысл в добре,
И вот стою, потупив очи,
На «объяснительном ковре»

Блаженны главные газеты,
Известен каждому финал,
Ждал справедливого ответа?
О ком писал — к тому попал.

Я до сих пор не вижу света,
Понять толково не могу,
Благословенный лозунг этот:
«Идите граждане в борьбу!»

1987 год


Неужто, заживо остынем,
душой, не выгорев до дна…

Гудит набат, ужель не слышишь?
В галоп гони, а не труси,
Пойми, что нету больше крыши,
Над телом матушки Руси.

В газетах драка, глас неистов,
(То этот сверху, то другой)
Без страха горстка журналистов
Вступила в свой неравный бой.

Проснись, российский наш мужчина!
Чего ты трусишь, иль ослеп?
Чего «выламываешь спину»
Пред креслом нравственных калек?

Иль гложет совесть неотступно
За тот позор, за стыд и срам,
Когда прославили преступность,
Замазав кровью свежих ран.

Конечно, ты устал от дури
Благих восторгов и речей,
И потому «не будит бури»
Призыв прохвостов и рвачей.

Сейчас объявлена свобода
Не время ждать, пора начать.
Я как юродивый народу
Готов истошно прокричать.

Очнитесь граждане России
Не дело гибнуть задарма,
Неужто заживо остынем
Душой, не выгорев до дна.

Раз нет шитья, а только кройка…

Раз нет шитья, а только кройка,
То и наряда тоже нет,
Нагая дама Перестройка —
И тем смешен её портрет.

Весьма пикантная картина,
Но стан трясет невольно дрожь,
Уже плюет в неё Рутина,
И мажет дегтем злая Ложь.

Уж пустолайкой дама Критика
Влачит беспомощный удел
Подругой жалобщика — нытика
Плут объявить её успел.

Над нами старая Опасность,
Мы вновь заблудимся впотьмах,
Запросит милостыню гласность,
У Демагогии в ногах.

1988 год


Во время гласности
Во время словопрений…

Во время гласности, во время словопрений
Возбуждена огромная страна,
Узнала столько разных откровений,
Что в новый раз была удивлена.

Корёжит нас наивность вдохновенья,
Гудит теперь больная голова,
И в этот с клад убогого мышленья
Не лезут сразу умные слова.

Был вождь большой с палаческой личной,
До изумленья славен и умен,
Злодей — виновник казней беспричинных,
Он у стены кремлевской погребён.

Мы здесь себе отыщем объяснение,
Найдем поток живительных речей,
У нас ещё осталось утешенье:
Не мы одни любили палачей.

А как хвалили впятеро Героя,
Который тоже всем руководил.
Но он творец болотного застоя —
Ещё воров повсюду наплодил.

Опять же мы усыпим возмущение,
Ведь из великих, редко кто бывал,
Чтоб сам свое «прикончил» прославленье,
Не плел разврат, не пил, не воровал.

Сейчас народ охвачен вдохновеньем,
Что лезет правда «шилом из мешка»,
Убита ложь, раскрыты преступленья,
Хотя не всё, не полностью пока.

Страна моя, умерь свою хвастливость,
Взгляни «обратно», сколько там стыда,
Не искушай народа терпеливость,
Отмой позор отныне навсегда.

1989 год


Незаменимый, нет альтернативы…

Незаменимый, нет альтернативы,
Он глубже всех, талантливее всех
И, широко рисуя перспективу,
Нашел широкий массовый успех.

Давно известны на Руси тираны,
Но краснобаи здесь как будто вновь.
И вот пришел, хоть это очень странно,
Невыразимо умный пустослов.

Он больше всех издал постановлений,
Но тут же их вглухую забывал,
И, несмотря на уйму заверений,
Дела идут провалом, на провал.

1990 год


Всё что нажито предками — всё чепуха…

Всё что нажито предками — всё чепуха,
Массой шли под кровавое знамя,
А теперь за прощенье греха
Поползли мы к разрушенным храмам.

Осмотрись — ка, одумайся, сможешь — поверь,
Что исчезли в стране лиходее,
Отойдем ли отдышимся снова теперь
От похмелья марксистской идеи?

Нынче страшно подумать, куда и махнем,
Вместо общего «красного рая».
Если вместе, то Душу России вернем,
Если порознь — всё потеряем.

1992 год


Хлестко повсюду идет переделка…

Хлестко повсюду идет переделка,
Круто берет суверенный балдёж.
Иль меж собою разделимся мелко,
Иль усмирим мы бредовую дрожь.

Были когда-то у нас комиссары,
Позже министры родились на свет,
Нынче прогнали начальников старых
И президентский создали букет.

Мы все кричим, а поля худосочные,
В осень уходит нескошенный луг.
Где ж ты святой человек непорочный?
Сможешь ли землю избавить от мук?

Вымерли наши деревни-кормилицы,
Выломан свай почерневший остов.
Только старуха беспомощно силится,
Плачет над тощей охапкою дров.

Сколько уж лет, а ни шагу, ни семечка, —
Всюду лишь бельма невидящих глаз.
Ох, и лихое же выпало времечко:
Снова на помощь газетный Указ.

Этих Указов-то, мать их продажную,
Возле сортиров накопленный ком,
Власти же пробуют силу бумажную,
Чтобы держать наш народ дураком.

1992 год


Ваучер

Не от хорошего житья
Я мозг сегодня утомляю
И в мудрой толще словаря
Сижу, слова перебираю.

Экспроприация смотрю —
Грабеж людей насильной властью,
Ну, слава Богу, говорю,
Покуда, нет такой напасти.

Но вот настал таки черед,
На руки ваучер мне дали,
А с ним намного лет вперед
И дивиденды обещали.

Беру словарь, ищу про… денды
И этот самый хитрый…чер,
Всё ясно — есть в кармане деньги —
Беды не будем знать теперь.

Но что-то слишком много мелют:
Приватизация идет,
И вроде госдобро разделят —
На всех по праву попадет.

Этапом новым нынче тешат,
Но слышен в этом слове страх,
Кандальный лязг этапов пеших
Не позабыл сибирский тракт.

Здесь способ сделать жизнь постылой,
Нам не дождаться светлых благ,
Этапной пастью пересыльной
Людей заглатывал Гулаг.

Не сыщешь суть словесной каше,
Эфир заполнил пустозвон,
Богатство всей России нашей,
Этапно гонят за кордон.

Народ дурачат примитивно,
С издевкой, неприкрытым злом,
А мы все терпим, все пассивны,
Хоть нынче гнут нас на излом.

1995 год


Сценарий предполагаемого заседания
Думы по книге В.Жириновского «Плюю на Запад»

Председатель:
Я Вам обязан доложить
Больной вопрос текущей даты:
Плевать на Запад предложил
Один из наших депутатов.

Плюралист:
Проблема вообще-то остра
И очень даже актуальна.
Но всё ж не та сейчас пора,
Чтоб понимать её буквально.

Быть может в книге что-то есть,
Ведь говорит он очень зычно
И вызывает интерес,
Хоть слышать это непривычно.

Бывший цензор:
Тут даже не о чем судить,
Плеваться крайне не прилично,
А книгу нужно запретить,
Её печатать неэтично.

Нас не поймет сама ООН,
Права народов сохраняя.
Нет уж, пускай плюется он,
Я от участья устраняюсь.

Прогнозист:
Встает ещё один вопрос:
А вдруг не попадет по ветру.
У них, я слышал, есть матрос —
Плюет на восемнадцать метров!

Они на нас же наплюют,
Тогда мы честь свою уроним,
Чего-нибудь ещё пришлют,
Что с отвратительным зловоньем.

Политолог
Сей труд никто не прочитал,
Свободой слова не измерил,
Ещё никто не запрещал
Плевать на запад иль на север.

Как будет понят наш запрет?
Откуда наша антипатия?
И прямо скажем, не секрет,
Мы сами душим демократию.

Председатель
Итак, нам нужно кое-что учесть,
Здесь поступило предложение:
«Плюю на Запад» всем прочесть,
Затем продолжить обсуждение.

1995 год


А от Думы прока нет…

А от Думы прока нет,
Обсуждают сплетни,
Депутатов всех за ложь
Отстегать бы плетью.

Чтоб никто не смел орать.
Говорил не бредя,
Надо нам туда избрать,
Самого Медведя.

октябрь 1994 года


Они минуют дьявольские тени…

Земля летит в космическом ненастье,
Проходят бури черные и дым,
Циклоны с ненавистной пастью,
Грозятся смертной карою живым.

Планета вся дрожит от сотрясений,
В кошмарном люди мечутся аду,
Каких нам ждать ещё столпотворений,
В каком они проявятся году?

Недаром все парламенты свихнулись,
И президенты вроде дураков,
Народы кровной местью захлебнулись,
Стреляют в близких, душат земляков

Что это? Пьяный ли угар
Иль заблуждение рассудка,
Иль Сатана разжег пожар
И наблюдает зло и жутко?

Они минуют дьявольские тени,
Ещё земля останется живой,
Вселенский разум ищет изменений,
Располагает звезды на покой.

1993 год


Наталья Ярославова

22 февраля 1960 года

Наталья Ярославова — младшая дочь Бориса Ярославова родилась 22 февраля. В преддверии мужского праздника Борис Ярославов ждал сыновей — двойняшек, но в бывшем мужском монастыре, построенном на месте явления иконы Святителя Николая-Чудотворца для иноков Саввы-Сторожевского монастыря, родилась его вторая дочь. Тщетно ещё несколько часов он наделся на появление другого ребенка. Вместо двух мальчиков родилась одна девочка.

22 февраля необычный день, единственный день в году, когда луч света освещает Храм Рамзеса. Поэтому в сан жриц возводят в Египте всех женщин с этой датой появления на свет. В восточном гороскопе он отмечается как день «Живой воды». Эта уникальность и дня и места рождения, несомненно, отразилась на интересе Натальи Ярославовой к религии как к науке, как к культуре, как к идеологи и как к таинству.

Её детским хобби были задачи на смекалку. Любимым подарком: беличьи кисточки и акварельные краски. В детских и юношеских интеллектуальных состязаниях ей всегда вручали мужские подарки с оговоркой: «Мы думали, что победит мальчик». Обыграв мальчиков на всех олимпиадах, по окончании школы Наталья Ярославова получила направление Сибирского отделения Академии наук для поступления без экзаменов в любой ВУЗ страны физико-технического профиля. Металась между моделированием женской одежды, физикой моря и магнитным полем земли. Однако, исполняя долг за неродившегося мальчика, она продолжила дело отца и посвятила себя нефтяной отрасли.

«Судьба была всегда…», как написала она в одном из своих стихотворений. Аналогия магнитного и гидродинамического поля, создаваемого в пласте при движении жидкости, стала темой её кандидатской диссертации. Судьба соединила для неё воедино и моделирование, и потоки жидкости, и магнетизм. В 27 лет, в день защиты диссертации, лона получила первое «откровение» завистника: «Таких ранних как ты надо отстреливать на взлете». С годами и с успехами желающих «остановить взлет» было все больше. Так она и живет Наталья Ярославова, сохраняя высоту полета, принимает нестандартные решения и осваивает новые пространства развития.

После защиты диссертации изучала буддизм, стремилась понять, почему Эйнштейн закончил жизнь богоискательством. Увлеклась стихами: нравилось кодировать в рифме научные прозрения, например , о том. Что ученые зря увлеклись многомерностью: что время — есть пространство м все можно «вывернуть» в одну меру. Увлекалась аналогией полей и поиском общих глобальных тенденций. Пришла к глобальным и энергетическим стратегиям. Имеет большое число сбывшихся прогнозов.

Стихи о жизненных новеллах пишет в привычной для всех лексике русского языка. Стихотворение «Яблоко магнита» родилось от увлечения магнетизмом личности. Любит «моделировать» новые слова, выбирает нестандартные ритмы. Любит «препарировать» свои чувства. Наталья Ярославова такая же разная как её стихи, презентация которых сделана в этом сборнике.

Как все Ярославовы бесконечно любит Россию. За серию статей об экономической стратегии России получила от тюменских журналистов в 1999 году номинацию «Политик года».

Уверена, что символ России — Царь-птица Лебедь. Убеждена, что Россию спасут те, кто воспитал в себе оптимизм и «не стреляет в белых Лебедей»

«Яблоко» магнита

В сад эфемерный чувств элитных
Маню тебя владелец шанса.
С незримым «Яблоком» Магнита
Испробуй кривизны пространства.

В саду волшебном чувств элитных
Мы. Открывая нашу эру,
Замкнем губами две орбиты,
С вкусившим искривленность меры.

Войдя в раздвоенности область,
В ней, расставаясь многократно,
Мы каждый раз, уйдя вдоль плоскости,
Вернемся сферами обратно.

Но если ты придешь ко мне,
Не покидая мир Декарта,
Карая многомерный грех,
Я утаю секрет возврата.

Июль 1990 года


Я пульсом превращаю в праздник будни

Ищу тебя открытым пульсом в космосе,
В частотах нежности к тому с кем утром по росе,
В частотах шарма твоего, твоих лучей и тембра голоса,
Здесь ритм любви, мой пульс — пульсар и бьется в тонусе.

Фанат симфонии взгляни на небеса,
Нет отклика, ты за пределом поиска:
Помехи это или чьи то происки,
А может быть, за гранью связи полоса

Нет резонанса, ты за чьим то полем,
Молчит эфир, — в эфире тишина.
На наших волнах я сейчас одна, —
Ты на земле и ты не слышишь море…

Ты движешься, не чувствую твой курс …
Ведь без меня ты как усталый Путник.
Очнись там для тебя на небе спутник,
Но трудно мне, я здесь одна, и мой слабеет пульс…

Фанат симфонии. Взгляни на Севере звезда.
В неё смогла я переделать спутник!
Я все смогла! я пульсом превращаю в праздник будни
И направляю к звездам поезда!

2001 год


«О сколько нас отравленных, о сколько облученных, не будучи рожденными, на гибель обреченных…»

О сколько нас прозеванных
И вне любви рожденных,
В утробе недобитых,
В подоле принесенных,
О сколько нас нагулянных
И сделанных уродами,
Не освященных Церковью,
На Родине — безродных…

О сколько нас отравленных,
О сколько облученных,
Не будучи рожденными,
На гибель обреченных,
С немыслимой покорностью,
С плебейскими замашками,
Фатально обезличенных,
С запросами дворняжек…

Вы нас зовете выступить?! —
Калекам лишь бы выстоять,
Вы нам кричите: «Думайте» —
Напрасно — мы бездумные.
К кому вы обращаетесь?
Взгляните в наши лица —
Мы можем только строиться
И поровну делиться.

Спасайтесь! Бога ради!
Проснемся мы не скоро,
Совдеповских гибридов
Разводит доктор МОРО.

1990 год

Реклама


© Авторские права на идею сайта, концепцию сайта, рубрики сайта, содержание материалов сайта (за исключением материалов внешних авторов) принадлежат Наталье Ярославовой-Оболенской.

Создание сайта — ЭЛКОС