О внебрачных детях императрицы Екатерины II и Орловых, их Воспитателях и судьбе архивов Ломоносова - у потомков Г.Г.Орлова и Т.Ф.Ярославовой
© Наталья Ярославова-Чистякова
4 сентября 2013 года - первый брак Василия III c Соломонией Сабуровой
Захоронение правнука Екатерины II Графа А.В.Бобринского рядом с Ярославовыми на кладбище Донского монастыря в Москве побудило меня ещё более глубоко изучить историю двоюродного родства Алексея Бобринского – сына императрицы Екатерины и Г.Г.Орлова - с сыновьями его родного брата Ф.Г.Орлова от Т.Ф. Ярославовой, не исключено даже состоявшей с Ф.Г.Орловым в тайном браке, - так можно истолковать некоторые новые данные «о вдове Орлова, владевшей имениями в Вологде» (Алексей Васильевич Бобринский)
Однажды я уже писала о том, что именно братья Орловы стали «скипетром власти Екатерины II». И этот вывод естественным образом получил продолжение в вопросе о генеалогии рода Орловых, материалы которой очевидно скрываются. («Пурпурный король: Бриллиант Орлова в скипетре русских императоров и Красные кавалергарды её величества»)
История «сокрытого» родословия Орловых, завещанного Анной Орловой - Чесменской Юрьевскому монастырю, оказалась тесно переплетенной с поиском наследия М.В. Ломоносова, опечатанного в его кабинете Светлейшим князем Г.Г.Орловым сразу после смерти первого русского Академика. В конечном счете, это Ломоносовское наследие, в его полном объеме, исчезло. А Завещание Анны Орловой-Чесменской не было исполнено именно в части, касающейся её бумаг по истории рода Орловых («Судьба Библиотеки и Архива М.В. Ломоносова», Е.С.Кулябко и Е.Б.Бешенковский, Академия Наук СССР)
Описанные «утраты» относятся к тем временам, когда декабристами оказались и потомки Екатерины II – Бобринские, и потомки Орловых, по линии родных братьев фаворита императрицы Г.Г.Орлова («Франки на Севере: Зверинец и Приорат Григория Орлова в Гатчине, у Погоста Великой княгини Ольги»)
План Екатерины II привести на русский престол её сына Алексея Бобринского, рожденного от Светлейшего князя Г.Г.Орлова - не удался. Т.е. Бобринские и Орловы оказались отодвинутыми от власти, которую их родители полностью контролировали во второй половине XVIII века, несмотря на то, что Екатерина II не один год последовательно и пошагово готовила совсем другой сценарий («Тайна императорского дома»)
В сценарий этот, как доверенное лицо, был посвящен И.И.Бецкий - воспитатель её сына Алексея Бобринского, назначенный Президентом Российской академии художеств после рождения Алексея и воцарения Екатерины.
Что интересно, именно потомки «сироты А.Соколовой», находящейся на попечении вот этого самого И.И.Бецкого, оказались удачливее потомков А.Бобринского, воспитателем которого он был, и к конфиденциальным семейным тайнам которого он был допущен. Авторитета дочерям «сироты А.Соколовой» добавила сама Екатерина II, ставшая их крестной матерью.
Одна из дочерей А.Соколовой, как крестница императрицы, вышла замуж за Князя М.М. Долгорукова. А их дочь Екатерина Михайловна Долгорукая стала морганатической супругой Александра II, позже – княгиней Юрьевской. В чем видится указание не столько на Юрьевский монастырь, сколько на город Юрьев, с которого князь Ярослав Васильевич Оболенский - родоначальник князей Ярославовых собирал Юрьевскую дань («Юрьевская дань» Ярослава Новгородского в Псковском Договоре с Ливонским Орденом 1473 года»).
Встреча Александра II с его будущей морганатической женой Екатериной Долгорукой в Смольном институте была, вне всякого сомнения, спланирована. Ведь И.И.Бецкий был руководителем и основателем Смольного института.
Ради чего и ради кого старался И.И.Бецкий, организовавший знакомство Александра II c воспитанницей Смольного - Е.М. Долгорукой ?
По одной из версий, А.И.Соколова,бабушка Е.М.Долгорукой – это внебрачная дочь И.И. Бецкого, который и сам был внебрачным сыном маршала Трубецкого («Внебрачный сын маршала Трубецкого»).
По другой версии, которую записал В.Дюваль в Вене, со слов самой А.Соколовой - она черкешенка, родилась на северном побережье Каспийского моря.
При этом, скажу сразу, что дочерью Марии Кантемир – фаворитки Петра I, А.Соколова быть не может, по дате рождения, т.к. появилась на свет она через 16 лет после смерти Петра. Однако, при этом, находилась А.Соколова « в услужении» у матери родной сестры М.Кантемир (по отцу) - Е.Д.Кантемир, в браке Голицыной.
Мать родной сестры Марии Кантемир, фаворитки Петра, - это родная сестра, опять же по отцу, И.И.Бецкого. Вместе с братом они и воспитывали эту «сироту А.Соколову», которая с детства хорошо поняла возможности фавориток.
Канцлер А.Р.Воронцов писал: «Пресловутая Анастасия, впоследствии ставшая известной под именем Рибас, служила горничной у княгини Голицыной, которая поместила её у Клерон, чтобы сия последняя, развивала таланты».
Т.е. горничную выдали замуж за Де Рибаса, именем которого названа известная в Одессе улица Дерибасовская.
А родословием сироты, как уже сказано, интересовался В.Дюваль - профессор истории и древностей в Академии Люневиль.
Псевдоним, возможно, этого профессора Дюваля взяла причастная к астрологии Мария Дюваль, известная «письмами Дюваль», определенной аудитории в сегодняшней России.
«Сети Дюваль», занимающиеся сбором информации, ставшие активными, в частности, в нефтяной столице после 2000 года, упоминались мною в публикации: «Богородичный покров и Сети Дюваль… Горящие свечи и лампочки Ильича… Народ-церковь и Политики-корпорации».
Речь шла, в т.ч. о «группе московских колдунов», противостоящей «Богородице на Водах», что имеет отношение к Юрьевской дани и Юрьеву.
История А.Соколовой, воспитанницы И.И.Бецкого, внучка которой стала морганатической супругой императора, в отличие от внуков и правнуков графа А. Бобринского, другого воспитанника И.И.Бецкого, интересна, в т.ч. и в связи с фамилией Соколова.
Брат Светлейшего князя Г.Г.Орлова - Алексей Орлов Чесменский привез цыган Соколовых из Румынии, где они были рабами, после турецкой войны («Альянсы: Финансисты и «Графы малого Египта», не уважающие собственность, законы, санитарию и архитектуру»)
Позже этот хор стал известен, как «Хор Соколова» или «Соколовский хор у Яра».
Однако, замечу, А.И.Соколова, затем Де Рибас, обозначилась в истории России раньше, чем этот «Соколовский хор».
При этом, уже в XIX веке, появилось и довольно странное, повторяющееся родство Ярославовых и Соколовых («Ярославовы и священническая династия Соколовых, ярии - соколовяне и «Соколовский хор у Яра…»)
Причем одна из урожденных Соколовых, ставшая в браке Ярославовой, была ученицей Воспитательного дома для сирот и детей, чьи семьи не имеют средств к платному образованию, основанных изначально, опять же, по идее И.И.Бецкого.
Надо сказать, что в этой истории вообще очень много Воспитателей.
Воспитателем сыновей Т.Ф. Ярославовой стал Владимир Григорьевич Орлов - Президент Петербургской Академии наук. При том, что по завещанию Ф.Г.Орлова - отца сыновей и дочерей Т.Ф.Ярославовой главным опекуном назначался граф Алексей Орлов - Чесменский. По этой ли причине, или по какой-то иной большая доля наследства Ф.Г. Орлова была завещана Графу Алексею Григорьевичу Орлову - Чесменскому и его дочери Анне. Тогда как, другому брату - В.Г. Орлову в завещании Ф.Г. Орлова практически ничего не оставлялось. А в права опекуна детей Ф.Г. Орлова и Т.Ф. Ярославовой он вступал в том случае, если А.Г. Орлова-Чесменского не будет на территории России («Президиум Академии Наук, как охранитель бывших владений Графа Федора Григорьевича Орлова - отца детей Татьяны Федоровны Ярославовой»)
Вскоре после смерти Ф.Г. Орлова и Екатерины II в 1796 году, к власти пришел сын Екатерины II от Петра III - Павел I.
Граф Алексей Орлов-Чесменский попал в немилость и выехал за пределы России.
Графа же Владимира Григорьевича Орлова опала прямо не коснулась, потому что его дочь София Владимировна была супругой Никиты Петровича Панина - племянника Воспитателя Павла I - Н.И. Панина.
В связи с отъездом А.Г. Орлова-Чесменского его родной брат В.Г. Орлов принимает на себя роль Воспитателя детей Ф.Г. Орлова и Т.Ф.Ярославовой («Её высокоблагородие Госпожа Ярославова - мать братьев Орловых: Михаила, Алексея, Григория, Федора и дочери Анны Орловой»)
После этого ситуация развивается иначе, чем она прописана в завещании Ф.Г. Орлова.
У Т.Ф. Ярославовой забирают трех сыновей: Алексея, Михаила и Григория. Их отдают в Петербурге для обучения в пансион аббата Николя.
В некоем документе, хранящемся в фонде Орлова-Давыдова, об исполнении завещания Ф.Г. Орлова говорится следующее: «… так как Г-жа Ярославова приняла на себя воспитание питомцев, то ей назначено дать дом с мебелью, посудою, экипажем и прислугою; но вследствие того, что Гр. Владимир Григорьевич заботы о воспитании старших воспитанников Алексея, Михаила и Григория взял на себя, у Г-жи Ярославовой остались только два питомца, ради их малолетства : вместо дома и просто выдано ей 12 000 рублей; экипаж, посуда вины (?) и прочее (карандашом Граф Алексей Григорьевич …. За границей …)».
Я понимаю это так, что Т.Ф. Ярославова не получила имение, завещанного ей Ф.Г. Орловым, где она должна была жить всей семьей с сыновьями и дочерями.
Имение последовало вслед за сыновьями Т.Ф.Ярославовой, Воспитателем которых стал В.Г. Орлов.
При этом граф В.Г. Орлов обращался к Павлу I с отдельным ходатайством, о чем также упоминается в документе об исполнении завещания Ф.Г. Орлова: «Прошением, поданнымъ 28-го Июня 1798 года на Высочайшее Государя Императора Павла Петровича имя Граф Владимир Григорьевич, въ силу завещания покойного брата его Графа Федора Григорьевича, по которому душеприказчиком назначен был Граф Алексей Григорьевич Орловь-Чесменский, а въ не бытность его - Граф Владимир Григорьевич просил к малолетним воспитанникам Графа Федора Григорьевича : Алексею (11 лет), Михаилу (10 лет), Григорию (9 лет), Федору (5 лет) и Анне (2 лета) Федоровым Оровымъ, а равно к следуюущему им по духовному завещанию недвижимому имению и назначенному(намеченному?) капиталу утвердить опекунами Генерал Поручика Действительного ….» (далее документ обрывается).
Поскольку В.Г. Орлов сам был генерал-поручиком, то речь вероятно идет о нем.
На дату этого ходатайства дети Т.Ф. Ярославовой уже были узаконены, как Орловы. Акт узаконивания детей Ф.Г. Орлова и Т.Ф. Ярославовой императрицей Екатериной II считается уникальным в истории России.
Поскольку не получил право носить фамилию отца даже внебрачный сын самой Екатерины II и Г.Г. Орлова – граф Алексей Бобринский.
Узаконить детей Ф.Г. Орлова императрице Екатерине Алексеевне было проще, чем узаконить собственного сына Алексея Бобринского. В 1796 году, когда был принят этот акт об узаконивании, будущий Павел I был уже в зрелом возрасте. А сама Екатерина II после Орлова сменила несколько фаворитов. И возможно даже была тайна помолвлена с Г.Потемкиным.
Я уже высказывала гипотезу о том, что делалось это не только ради детей Ф.Г. Орлова и Т.Ф. Ярославовой, но и ради графа Алексея Бобринского - их двоюродного брата.
Род Орловых должен был продолжаться. И продолжаться законно. Поэтому перед смертью Екатерина II, не успев видимо что-то исполнить из её плана касательно графа Алексея Бобринского, пошла на этот шаг.
Предположение о возможном тайном венчании Ф.Г. Орлова и Т.Ф. Ярославовой, подобном венчанию Екатерины II и Г.Потемкина, возникло в меня в связи с упоминанием вдовы Орлова, владевшей имениями в Вологде («Свадьба Екатерины II и Потёмкина» — морганатический брак»).
Эта вдова Орлова, владевшая имениями в Вологде, хранившая и некие бумаги М.В. Ломоносова, упоминается в издании Академии наук СССР «Судьба Библиотеки и Архива М.В. Ломоносова», авторов Е.С.Кулябко и Е.Б.Бешенковского.
Звучит это так: «В… записке М. П. Погодина находим и такое указание: «Лет 25 назад я что-то слышал в одном селе за Вологдою, что владелица, вдова одного из Орловых, урожденная Ртищева, кажется, имела какие-то бумаги» Ломоносова.
Далее дается анализ этой информации. Авторы указывает на то, что «кажется Ртищева» была вдовой И.Г. Орлова. Но она не имела имений в Вологде. Да и круг её интересов был другим.
Имение в Вологде имела Т.Ф. Ярословова - мать детей Ф.Г. Орлова. Документы Ломоносова хранились позже у её потомков. При этом, документы М.В. Ломоносов могли оказаться у потомков Т.Ф.Ярославовой и по той причине, что супруга Михаила Федоровича Орлова - Е.Н. Раевская была правнучкой М.В. Ломоносова («Масоны», кадровые «взлеты и падения» и глобальная энергобезопасность»)
Продолжая свои размышления, авторы книги «Судьба Библиотеки и Архива М.В. Ломоносова» пишут:
«Возможно, Куник перепутал И. Г. Орлова с каким-то другим лицом. Описывая дом графини, Куник сообщает, что здесь часто бывал граф А. И. Мусин-Пушкин. Не с ним ли, которому Екатерина II действительно дарила рукописи, и связано это показание?».
А.И. Мусин - Пушкин был дружен с Вологодским А.Т.Ярославовым, что опять же указывает на Вологодскую вдову одного из братьев Орловых, а таковой была только Т.Ф. Ярославова («Хранители древних знаний - Ярославовы и их вологодский круг»)
Если в процитированном, из записки М. П. Погодина, убрать «урожденная Ртищева, кажется», то останется такой текст: «Лет 25 назад я что-то слышал в одном селе за Вологдою, что владелица, вдова одного из Орловых….имела какие-то бумаги» Ломоносова.
«Вдовой Орлова» Т.Ф. Ярославову можно назвать уже потому, что она мать пятерых детей Ф.Г. Орлова.
Однако нельзя исключать и тайного венчания, в т.ч., возможно, и по инициативе Екатерины II, что могло стать одной из основ её акта об узаконовании детей Ф.Г Орлова.
В книге «Судьба Библиотеки и Архива М.В. Ломоносова», цитируемой мною ниже, приводятся ранее неизвестные мне данные о том, что селом Кубенским (Ильинским) до его брата Ф.Г. Орлова владел Светлейший князья Г.Г. Орлов. После смерти Ф.Г. Орлова им владела Т.Ф. Ярославова.
Получается, это второе крупное родовое имение, наряду с Нестеровским, которым одновременно владели и Орловы, и Ярославовы.
В исследовании о судьбе и архивах М.В. Ломоносова как раз и приводятся сведения о том, что документы о родословии Орловых, оказались в распоряжении графа А.Ф. Орлова - сына Т.Ф. Ярославовой:
«По свидетельству В. С. Иконникова, после смерти А. А. Орловой- Чесменской А.Ф. Орлов изъял бумаги политического содержания Г. Г. Орлова и А. Г. Орлова-Чесменского.
…В новгородском имении графини также хранилось значительное число рукописей. При последовательном его описании было выявлено «13 разных рукописей», «два шкафа с бумагами и в них в двух стопах документы о происхождении рода графини Орловой-Чесменской с приложенными двумя печатями г. исправника и совестного судьи»….Согласно духовному завещанию графини, все ее имущество должно было поступить в новгородский Юрьевский монастырь. Однако 16 февраля 1849 г. архимандрит Манунл {тогдашний настоятель монастыря) обратился к А. Ф. Орлову с письмом следующего содержания: «Сиятельнейший граф, милостивейший государь! Хотя по смыслу духовного завещания в бозе почившей благодетельницы вверенного мне Юрьева монастыря графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской … всякого рода акты и письма должны поступить в пользу Юрьевской обители; но со своей стороны будучи совершенно уверен, что вашему сиятельству приятно будет сохранить у себя переписку покойной графини с некоторыми лицами, равно акты и докумепты, касающиеся собственно рода Орловых, я почел обязанностию передать все такие бумаги поверенному Вашему коллежскому советнику Кранцу и покорнейше прошу вас, милостивый государь, принять их на память близких вашему сердцу родственников».
Было составлено два списка рукописей, поступивших к А. Ф. Орлову, которые дают отчетливое представление о том, что оказалось в его владении…».
Не уверена, что это было правильное решение настоятеля Юрьевского монастыря, потому что у Анны Орловой – Чесменской были не совсем простые отношения в графом А.Ф. Орловым. В частности, он не выполнил её просьбу о помиловании декабриста М.С. Лунина («Франция: лунинский «Лжедмитрий» и биография Святого томского старца Федора Уварова - сына Натальи Ярославовой (Уваровой), как считают историки»).
С просьбой о доступе к этим документам к графу А.Ф.Орлову обращался и Орлов -Давыдов.
«…5 февраля 1849 г. о тех же бумагах запрашивал А. Ф. Орлова В. П. Орлов Давыдов, совершенно обделенный в завещании, как и прочие потомки В. Г. Орлова: «Милостивый государь граф Алексей Федорович! В числе бумаг, оставшихся после покойной тетушки графина Анны Алексеевны Орловой-Чесменской, должна находиться переписка как ее самой, так и родителя ее графа Алексея Григорьевича с высочайшими особами, с духовными и другими лицами. Хотя я не считая себя вправе на получение оной, полагая со своей стороны, что это право принадлежит тетушке Екатерине Владимировне Новосильцевой, как старшей из наследников покойной графини, однако интересуясь этим делом в родственных отношениях, я решился в надежде на благосклонность Вашего сиятельства обратиться к Вам, милостивый государь, с покорпейшею просьбою почтить меня уведомлением, как угодно вам будет поступать касательно вышеупомянутой переписки».
У меня сложилось впечатление, что Орлов-Давыдов не получил доступа к этим документам.
Надо сказать, что обделен В.Г. Орлов был и в завещании Ф.Г. Орлова. Однако позже, как воспитатель трех сыновей Ф.Г. Орлова и Т.Ф. Ярославовой, он получил под контроль то имущество и имения, которые завещались не ему.
Среди этих сыновей был и А.Ф.Орлов.
Дети Ф.Г. Орлова, если говорить о том, что досталось им от отца, оказались не слишком богаты, потому что супруга М.Ф. Орлова вынуждена была за деньги даже разрешить публикацию некоторых бумаг М.В. Ломоносова.
О вероятной напряженности в отношениях говорит и следующий факт: «В 1815 или в 1816 г., как свидетельствует В. П. Орлов-Давыдов, В. Г. Орлов сжег всю свою переписку с братьями, а возможно, и их архивы».
Таким образом, судя по данным исследования «Судьба Библиотеки и Архива М.В. Ломоносова» все, что относится к генеалогии рода Орловых, также как и фонды Анны Орловой Чесменской, оказались в распоряжении графа А.Ф. Орлова – старшего сына Т.Ф. Ярославовой.
В собственности же потомков генерала М.Ф. Орлова – второго сына Т.Ф. Ярославовой, оказались Портфели служебной деятельности М.В. Ломоносова.
Судьба самих документов М.В. Ломоносова не ясна. При этом в них могли быть документы, относящиеся к родословию самой Екатерины II.
Ведь при Екатерине II для академика М.В. Ломоносова наступили не самые лучшие времена. Он даже провел год в изоляции, ожидая приговора («За что Михаил Ломоносов был приговорен к смертной казни»).
У М.В. Ломоносова был действительно конфликт с академиком Миллером, которому приписывают «фальсификацию» трудов Ломоносова.
Однако первоначально они попали все-таки в распоряжение графа Г. Г.Орлова, законнорожденного сына Новгородского губернатора. Потом отчасти - «всплывали».
В представленной выше истории очень много внебрачных детей. И граф Алексей Бобринский, и дети Ф.Г.Орлова и Т.Ф.Ярославовой, и И.И.Бецкий, и некая А.Соколова, и М. Ломоносов, загадка об отцовстве которого остается открытой («Интересные факты про Михаила Ломоносова»).
Эти дети довольно активны. И при помощи Воспитателей нередко оказываются, в лице потомков, даже в браке с императорскими персонами, как в случае со вторым браком Александра II.
Обладание сведениями о родословии Орловых, как я понимаю, помогло графу А.Ф. Орлову породниться с Домом Романовых. Правда буквально вскоре, эти потомки Орловых и Романовых оказались в эмиграции за пределами России.
Также, как впрочем, и потомки графа Алексея Бобринского.
И вышеописанная невидимая конкуренция продолжает влиять на судьбу современной России, включая и Академию художеств, и Академию Наук.
Далее представляю анонсированные материалы о Т.Ф.Ярославовой и Орловых в судьбе наследия М.В.Ломоносова, содержащие ценные сведения и по истории рода Ярославовых: «Судьба Библиотеки и Архива М.В. Ломоносова», авторов Е.С.Кулябко и Е.Б.Бешенковский (Академии наук СССР)
«…Новиков сделал примечание: «Копия с сея и следующия по ней книги находится в кнпгохранительннце его светлости князя Григория Григорьевича Орлова». И, по всей видимости, Новиков не был единственным, кто видел библиотеку и рукописи Ломоносова. Камер-фурьерские журналы сообщают достаточно красноречивые факты, что Штегельмановский дом на Мойке был местом парадных приемов и заседаний. В дневнике французского посланника Корберона сохранилось описание одного из таких приемов.
Г. Г. Орлова: «Он живет в громадном доме на Мойке. Я вошел в кабинет, переполненный лицами, дожидавшимися, когда князь встанет. Это был подлинно двор, о каком у нас в Европейских странах не имеют и понятия... Оп приказал показать мне свою картинную галерию; когда меня повели туда, весь двор князя образовал по обеим сторонам шпалеры: такую власть имеют здесь на людей милость и ее отражения! Я отправилс смотреть его картины, в числе которых заметил превосходные произведения фламандской школы». Такой же показной характер носила «натуральная» коллекция Г. Г. Орлова, куда, по сохранившемуся описанию, входили: «Монстры младенческие, птицы, звери, пресмыкающие, рыбы, лягушки, скорпионы, черви, летучие мыши, фрукты и цветы».
Не менее парадными были коллекция медалей и монет и минеральный кабинет, ценность которого была достаточно известна и нашла отражение в «Описании Петербурга» академика Георги. Несомненно парадный характер имела и библиотека Г. Г. Орлова с вошедшими в ее состав рукописями Ломоносова, и это обстоятельство могло бы способствовать сохранности книг, если бы сам хозяин заботился о сбережении коллекций. С той же легкостью, с какой он приобретал коллекции, он, по всей видимости, их и раздаривал, и трудно себе представить, чтобы хоть кто-либо из посетителей особняка на Мойке, знавших, что у всесильного фаворита хранятся архив и библиотека Ломоносова, не покинул бы этот дом с книгой или рукописью. Вполне возможно, что братья Г. Г. Орлова оставили себе какую-то часть рукописного наследия Ломоносова.
В упоминавшейся уже не раз записке М. П. Погодина находим и такое указание: «Лет 25 назад я что-то слышал в одном селе за Вологдою, что владелица, вдова одного из Орловых, урожденная Ртищева, кажется, имела какие-то бумаги» Ломоносова.
Елизавета Федоровна Орлова, урожденная Ртищева, была вдовой старшего из братьев Орловых — Ивана Григорьевича, который умер в 1791 г. По сохранившимся сведениям, у нее действительно было значительное собрание русских и церковно-славянских рукописей, которое погибло в пожаре 1812 г.Уже одно это позволяет подвергнуть сомнению свидетельство Погодина. Кроме того, вряд ли у И. Г. Орлова и его вдовы были большая библиотека и собрание рукописей. Ни И. Г. Орлов, ни его супруга не были любителями чтения п собирателями. И. Г. Орлов был наименее известным пз братьев, да и наименее талантливым. Ему поручалось наблюдение за хозяйством имений Орловых, что он исполнял с возможной старательностью. У него не было больших культурных запросов, и он же имел глубокого образования. Поэтому сообщение о его библиотеке нуждается в более подробном анализе и заставляет нас обратиться к первоисточнику.
Им является предисловие к «Forschungen» Ф. И. Круга, написанное в 1848 г. А. Куником. Здесь указывается, что в конце XVIII в. Круг, недавно приехавший в Россию, устроился учителем в дом графини Орловой, где он имел возможность ознакомиться с богатейшей библиотекой, в которой находились церковнославянские и русские манускрипты; некоторые из них были подарены И. Г. Орлову (которого братья называли философом) Екатериной II. Далее Куник говорит о том, что это собрание, как и многие другие, погибло в пожаре 1812 г. В пояснениях Куника приводятся факты, которые противоречат системе известных. Кажется невероятным свидетельство о том, что Екатерина II подарила И. Г. Орлову рукописи. Он всегда был далек от двора и не пользовался особым расположением императрицы; кроме того, братья не могли называть его философом, поскольку прозвище не соответствовало ему.
Возможно, Куник перепутал И. Г. Орлова с каким-то другим лицом. Описывая дом графини, Куник сообщает, что здесь часто бывал граф А. И. Мусин-Пушкин. Не с ним ли, которому Екатерина II действительно дарила рукописи, и связано это показание?
Поскольку М. П. Погодин указывал, что Е. Ф. Орлова являлась владелицей какого-то села за Вологдой, мы обратилась к имущественной документации Орловых и с удивлением должны были констатировать, что никакими селами в Вологодской губернии Е. Ф. Орлова никогда не владела.
По сведениям В. П. Орлова-Давыдова, Е. Ф. Орловой после смерти И. Г. Орлова полюбовным актом 1792 г. «выделено Симбирского наместничества, Ставропольского округа село Возносенское (Головкино), с имеющимся в нем огромным каменным помещичьим двором, а также в с. Кременках 829 душ, да Московской губ., Серпуховского округа село Воздвиженское с деревнями, 154 души, а всего 983 души, и куплеппое покойным графом в Московской губернии село Андреевское с деревнями 682 души».
Обратимся к истории поездка М. П. Погодина в Вологду, которую он совершил в 1841 г. вместе с П. И. Саввантовым. Поездка подробно описана в исследовании Н. П. Барсукова. Здесь говорится о том, что путешественники посетили село Кубенское (Ильинское), расположенное на берегу Кубенского озера.
История этого села, не имея никакого отношения к Е. Ф. Орловой, теснейшим образом связана с другими представителями рода Орловых. Оно вначале принадлежало Г. Г. Орлову, а з а тем его брату Федору Григорьевичу. По завещанию Ф. Г. Орлова
село Ильинское на берегу Кубенского озера досталось его вдове Т. Ф. Ярославовой с условием, что после ее смерти имущество будет равными долями разделено между сыновьями.
В 1841 г., когда М. П. Погодин проезжал через Кубенское, его владелицей и была Т. Ф. Ярославова.
Стало быть, Погодин перепутал вдову И. Г. Орлова со вдовой Ф. Г. Орлова. Однако приходится усомниться и в этом.
Если у Т. Ф. Ярославовой были рукописи Ломоносова, то они должны были происходить от Ф. Г. Орлова. Между тем имущество Ф.Г. Орлова, в том числе библиотека, после его смерти было старательнейшим образом описано, и это описание сохранилось, но рукописи Ломоносова здесь не упомянуты, следовательпо, их не могло быть позже и у Т. Ф. Ярославовой.
Загадка свидетельства М. П. Погодина разрешается при дальнейшем рассмотрении истории села Кубенского. В 1847 г., после смерти Т. Ф. Ярославовой, ее сын А. Ф. Орлов в соответствии с завещанием отца продал село H. М. Орлову, сыну своего покойного брата М. Ф. Орлова. И здесь-то мы и подходим вплотную к разрешению погодинской загадки. Мать H. М. Орлова Екатерина Николаевна Орлова, урожденная Раевская, прекрасно известна в ломоносововедческой литературе как владелица Портфелей служебной деятельности Ломоносова.
Таким образом, вероятнее всего М. П. Погодин перепутал Е. Ф. Орлову (Ртищеву) с Е. Н. Орловой. Упоминания о нахождении рукописей Ломоносова в семье Орловых встречаются и у других исследователей. Одним из таких свидетельств любезно поделилась с нами сотрудница Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина Е. Н. Ошанина. В принадлежащем ей экземпляре ?Краткого__ указателя фондов? Отдела рукописей сохранилась заметка о том, что однажды в отдел приходил историк Б. Б. Кафенгауз, интересовался фондом Орловых—Давыдовых и сообщил, что, по его сведениям, архив Ломоносова находился у А. Г. Орлова-Чесменского и его потомков. Предположение Б. Б. Кафенгауза следует рассмотреть подробнее.
В 1808 г. С. Н. Глинка опубликовал в «Русском вестнике» два письма Ломоносова, одно из которых было адресовано Г. Г. Орлову, а другое — Ф. Г. Орлову.
Издание писем из двух архивов наводит на мысль, что ко времени публикации С. Н. Глинки архивы Ф. Г. и Г. Г. Орловых хранились в одном месте. В это время оставались в живых только В. Г. Орлов и А. Г. Орлов-Чесменский, поэтому оба архива могли оказаться у кого-нибудь из них.
Дальнейшая публикация документов Г. Г. Орлова убеждает, что более вероятным владельцем его архива был А. Г. Орлов- Чесменский.
В 1868 г. в «Сборнике Русского исторического общества» Н. А. Орловым были напечатаны письма Екатерины II к Г. Г. Орлову под заглавием «Из бумаг Г. Г. Орлова». Поскольку одновременно с рукописями Г. Г. Орлова Н. А. Орлов опубликовал и бумаги А. Г. Орлова-Чесменского, мы вправе предположить, что рукописи Г. Г. Орлова и его брата идентичны до происхождению.
По свидетельству В. С. Иконникова, после смерти А. А. Орловой- Чесменской А.Ф. Орлов изъял бумаги политического содержания Г. Г. Орлова и А. Г. Орлова-Чесменского.Но если это так, то большая часть архива должна была остаться у наследников графини, и это заставляет нас выяснить вопрос об объеме документов, хранившихся у А. А, Орловой-Чесменской, хотя бы к моменту ее смерти. Ответ находим в упоминавшемся уже деле о наследстве А. А. Орловой-Чесменской, где есть подробнейшая опись ее имущества.
В описи имущества петербургского дома, которая проводилась последовательно по шкафам, имеются указания на 9 «книг и рукописей духовного содержания», «рукописи духовного содержания и переписку с высочайшими особами» хранившиеся в «кордонке, «Указы и документы, относящиеся до турецкой войны» и «Рескрипты императрицы Екатерины». В новгородском имении графини также хранилось значительное число рукописей. При последовательном его описании было выявлено «13 разных рукописей», «два шкафа с бумагами и в них в двух стопах документы о происхождении рода графини Орловой-Чесменской с приложенными двумя печатями г. исправника и совестного судьи?, ?4 письма императора Александра I и Николая I».
Согласно духовному завещанию графини, все ее имущество должно было поступить в новгородский Юрьевский монастырь. Однако 16 февраля 1849 г. архимандрит Манунл {тогдашний настоятель монастыря) обратился к А. Ф. Орлову с письмом следующего содержания: «Сиятельнейший граф, милостивейший государь! Хотя по смыслу духовного завещания в бозе почившей благодетельницы вверенного мне Юрьева монастыря графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской все движимое и недвижимое имущество, кроме бриллиантов и драгоценных камней, находящихся в Новгородском доме ее сиятельства, что на мызе близ Юрьева, следовательно, и всякого рода акты и письма должны поступить в пользу Юрьевской обители; но со своей стороны будучи совершенно уверен, что вашему сиятельству приятно будет сохранить у себя переписку покойной графини с некоторыми лицами, равно акты и докумепты, касающиеся собственно рода Орловых, я почел обязанностию передать все такие бумаги поверенному Вашему коллежскому советнику Кранцу и покорнейше прошу вас, милостивый государь, принять их на память близких вашему сердцу родственников».
Было составлено два списка рукописей, поступивших к А. Ф. Орлову, которые дают отчетливое представление о том, что оказалось в его владении.
Реестр документам Петербургского дома, представленным его сиятельству гр. Алексею Федоровичу Орлову.
- Бумажник с высочайшим рескриптом и 6-ю пакетами писем августейших особ.
- Высочайшая грамота и рескрипт императора Александра.
- Высочайшая грамота и рескрипт императрицы Екатерины II.
- Похвальный лист от Адмиралтейств-Коллегии и грамота Московского опекунского совета.
- Собственноручная переписка высочайших особ с 1783 по 1805 год.
- Манускрипты на греческом языке и письма полковника Милорадовича 1812 года.
- Указы п документы, относящиеся до турецкой войны.
- Рескрипты императрицы Екатерины?.1 ?Опись документам, доставленным из Новгородского дома графини Орловой-Чесменской.
- Высочайшая грамота о возведении Ивана Григорьевича Орлова в графское достоинство.
- Высочайшая грамота на пожалование А. Г. Орлову за Чесменскую битву 4000 душ.
- Грамота Орловскому епископу 1794 г. на построение храма в селе Козьмодемьянском.
- 13 патентов и грамот на имя Михаила Орлова и гр. Ивана и Алексея Орловых.
- 4 патента на чины Д. Лопухина и Мих. Хованского.
- 17 копий грамот Моск. двор. Собр. о внесении А. Г. Орлова в Московскую родословную книгу.
- Копия высочайшей грамоты гр. А. Г. Орлову 1770 г. на заключение торговых трактатов.
- Указ 1770 г. на заключение договоров о плавании судов через Средиземное море.
- 12 бумаг, касающихся турецкой войны.
- [А. Г. Орлов-Чесменский]. Рассуждение о народном праве касательно нейтральной торговли и мореплавания».
Осмотр и отбор рукописей проводились в достаточной мере тщательно и убедительно показывают, что у А. А. Орловой-Чесменскои не было ни архива ее отца, ни архивов Ф. Г. и Г. Г. Орловых, ни рукописей Ломоносова. Хранившиеся у нее документы совершенно очевидно представляли собой коллекционный материал, специально отобранный из какого-то более обширного собрания.
В таком случае наиболее вероятным владельцем этого обширного собрания следует считать В. Г. Орлова (который мог его унаследовать после смерти А. Г. Орлова-Чесменского), поскольку он принимал самое деятельное участие в имущественных делах детей Ф. Г. Орлова и А. А. Орловой-Чесменской.
В библиотеке В. Г. Орлова хранилась рукопись ?Краткой истории о поведении Академической канцелярии?; можно было бы предполагать и гораздо большее их наличие, однако в старых описях Отрадинской библиотеки нет никаких указаний на рукописи Ломоносова, а описи архива В. Г. Орлова настолько кратки, что не дают информации о реальном его содержании.
Можно, конечно, было бы считать, что в архиве В. Г. Орлова хранились бумаги Г. Г. и Ф. Г. Орловых, но в настоящее времн это предположение не поддается проверке. В 1815 или в 1816 г., как свидетельствует В. П. Орлов-Давыдов, В. Г. Орлов сжег всю свою переписку с братьями, а возможно, и их архивы. Так что в этом направлении поиски архива Ломоносова не представляются перспективными.
Таким образом, мы могли убедиться, что собрание рукописей Ломоносова, приобретенное Г. Г. Орловым, было доступно как при его жизни, так и после его смерти, что положило начало разъединению и частичной гибели ломоносовского архива.
В то же время выяснилось, что часть рукописей была передана потомкам Ломоносова, и это обстоятельство заставляет нас обратиться к истории собрания Раевских.
Портфели служебной деятельности Ломоносова в настоящее время составляют два объемистых фолианта в картонном переплете, обтянутом темно-зеленой кожей с золотым тиснением.
Известные нам подробности их первоначальной истории свидетельствуют, что это собрание рукописей Ломоносова при разборке его архива не понадобилось Г. Г. Орлову и было возвращено потомкам Ломоносова. Мы не располагаем документальными данными, когда именно состоялась передача, но, по всей видимости, она не выходит за пределы 60-х годов XVIII в. После кончины вдовы Ломоносова в 1766 г. наследницей всего имущества стала единственная дочь ученого Елена Михайловна, по мужу Константинова.
Естественно предполагать, что рукописи вернулись в ломоносовский дом на Мойке, откуда они были взяты Г. Г. Орловым.
Усть-Рудицу дочь Ломоносова получила только в 1768 г. «за услуги ее отца, оказанные отечеству». Вряд ли потомки Ломоносова прочно обосновались там до 1772 г., пока А. А. Константинов служил в Петербурге. После выхода его в отставку Усть-
Рудица становится более обитаемой, но мы опять же не можем утверждать, что там находились ломоносовские рукописи. По всей видимости, рукописи Ломоносова были перевезены в Усть-Рудицу в самом начале XIX в., так как в 1808 г. ломоносовский дом в Петербурге занимал уже действительный статский советник В. В. Романовский.
Сохранилось описание С. Т. Аксакова, посетившего его тогда, где рассказано, что в доме оставалась только мебель, принадлежавшая Ломоносову. «Я едва мог дождаться конца обеда, — писал еще совсем юный Аксаков, — попросил позволения пройти в кабинет хозяина и принялся целовать чернильные пятна па довольно неуклюжем, полукруглом дубовом столе».
Из письма Е. Н. Орловой к А. Н. Раевскому, написанному в 1820 г., мы узнаем, что рукописи Ломоносова перевез в Усть- Рудицу А. А. Константинов (младший), который стал хозяином Усть-Рудицы и жил там до конца дней, до 1814 г.
После смерти А. А. Константинова все имущество Ломоносова, в том числе рукописи, переходит по наследству к С. А. Раевской (урожд. Константиновой) и Е. А. Константиновой. Последняя в 1842 г. завещала имение и рукописи своей любимой племяннице Е. Н. Орловой, которая с тех пор и стала единственной их владелицей.
В 1839 г. ввиду материальных затруднений, связанных с вынужденной отставкой ее мужа М. Ф. Орлова, видного деятеля декабристского движения, Е. Н. Орлова предоставила рукописи Ломоносова А. Ф. Вельтмаеу и В. В. Пассеку для публикации в ?Очерках России?.
А. Ф. Вельтман, осуществивший первую публикацию этих материалов, заявил в предисловии, что они «составляли родовое наследие по женской линии».
Публикация большого количества документов Ломоносова привлекла внимание публики и вызвала многочисленные для того времени рецензии. Это побудило А. Ф. Вельтмана и В. В. Пассека обнародовать в журналах остальные документы из Портфеля Ломоносова, избрав для этой цели комиссионером А. И. Герцена. Об этом неизвестном факте биографии А. И. Герцена мы узнаем из письма В. В. Пассека к А. Ф. Вельтману от
24 сентября 1840 г.: «Записки Ломоносова у Сенковского; он просит оставить их для рассмотрения. Это дело я передал Герцену, и он сделает все, что надобно. Греч же сказал, что самое интересное мы уже напечатали и за остальное просим дорого (200 цел-к [овых]). Сенковскому я сказал, что мне это дело поручено Вами вполне и что я последнюю цену назначаю 500 руб[лей]» (существует отдельный оттиск с вариантом заглавия: В е л ь т м а н А. Портфель служебной деятельности Ломоносова. Из собственных его бумаг, хранящихся у Екатерины Николаевны Орловой. М., 1839).
Тем не менее, публикация в журналах не удалась, а остальные наиболее любопытные документы Портфелей служебной деятельности появились в печати лишь в 1842 г. в тех же «Очерках России». После этих публикаций документы возвращаются к E. Н. Орловой и надолго исчезают из поля зрения исследователей. И как раз когда публикаторы охладели к обнародовапию рукописей Ломоносова, последние начинают привлекать усиленный интерес коллекционеров. В это время правом распоряжаться автографами получает сын E. Н. Орловой H. М. Орлов, который в 1848 г. подарил памятную записку Ломоносова известному коллекционеру И. И. Бецкому’ и, вероятно, не ему одному. Кроме того, другие потомки Ломоносова изъявили желание получить на память его автографы и обращались с просьбами к H. М. Орлову и E. Н. Орловой. Это рассредоточение автографов из Портфелей служебной деятельности продолжается вплоть до 1865 г., когда отмечалось 100-летие со дня смерти Ломопосова; в связи с памятной датой академик Я. К. Грот попросил E. Н. Орлову временно предоставить рукописи в Академию наук, а позже передал их в распоряжение П. С. Билярского. Билярский разобрал и датировал рукописи, а также опубликовал многие из них в своих «Материалах к биографии Ломоносова». Когда прошла столетняя годовщина, рукописи передаются не E. Н. Орловой и ее сыну, а А, М. Раевской, Теперь она на время получает в свое распоряжение все собрание. Об этом свидетельствует запись в дневнике А. В. Никитенко от 29 декабря 1865 г.: он был с визитом у А. М. Раевской и «до обеда разбирал с хозяйкой черновые бумаги Ломоносова, которые хранятся у одного из потомков его — Орлова». По-видимому, в то время, когда рукописи Ломоносова находились в распоряжении А. М. Раевской, из состава собрания было изъято еще несколько автографов, даже из числа тех, которые видел и публиковал П. С. Билярский. Потеря нескольких автографов, а также прошедшее 100-летие со дня смерти повысили интерес к личности и творчеству Ломоносова не только у общества, но и у его потомков и побудили Е. Н. Орлову переплести ломоносовские рукописи в роскошный переплет, в который они одеты в настоящее время.
В таком виде получил Портфели для написания биографии Ломоносова П. П. Пекарский. Он же составил подробное описание содержащихся в них рукописей и дал каждому из документов заголовок на вкладном листе. С тех пор в составе Портфелей уже не происходит никаких изменений. Из Петербурга они переезжают в имение H. М. Орлова
Макарово Саратовской губернии, затем по просьбе М. И. Сухомлинова были предоставлены ему для издания собрания сочинений Ломопосова и больше уже не возвратились к своим прежним владельцам:127 в 1926 г. Елизавета Николаевна Орлова, прапраправпучка Ломоносова, пожертвовала рукописи Академии наук.
Такова внешне незамысловатая история Портфелей служебной деятельности Ломоносова. Рукописи Ломоносова были в руках многих его потомков, которые недостаточно бережно распоряжались их судьбой….
Для выяснения вопроса, по какому руслу потекли ломоносовские рукописи, не попавшие к его наследникам, приходится снова обращаться к ранней истории архива Ломоносова.
5 апреля 1765 г. граф Г. Г. Орлов опечатал двери кабинета Ломоносова. Современникам оставалось лишь гадать о причинах этой акции. «Г. статский советник Ломоносов, — сообщал И. И. Тауберт в письме к Г. Ф. Миллеру в день похорон Ломоносова, — переменил здешнюю временную жизнь на вечную в прошедший понедельник, около 5 часов пополудни, после нового припадка своей прежней болезни, который у него сделался от простуды. За два дня до своей кончины он причащался и испустил дух во время совершения над ним обряда соборования, после прощания в полном разуме как со своей женой и дочерью, так и с прочими присутствующими. Сегодня рано он был погребен в Невском монастыре при огромном стечении народа. На другой день после его смерти граф Орлов велел приложить печати к его кабинету.
Без сомнения в нем должны находиться бумаги, которые не желают выпустить в чужие руки».
12 мая 1765 г. Тауберт вновь сообщает Миллеру, что кабинет Ломоносова остается еще недоступным и Академия ие может получить обратно принадлежащие ей вещи. Эта же ситуация сохраняется и 1 июня, когда Миллеру сообщают, что три «татищевских летописца (Tatischtschewischer letopisetz) находятсяв доме Ломоносова, запечатанные вместе с прочими его бумагами».
И. И. Тауберт, однако, не извещал своего московского корреспондента о том, что Академия наук предприняла энергичные попытки получить из дома Ломоносова академическое имущество…»